Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Лоренс Тильда

Что стало толчком к столь решительному шагу? Она знала ответ на этот вопрос, но старательно отгоняла его от себя, стараясь не вдаваться в подробности, дабы не чувствовать себя кем

то вроде предательницы. Никогда не думала, что это может случиться, однако, всё, как всегда в подобных случаях бывает, случилось спонтанно. Грант влюбилась. Чувства у нее пока были слабыми, зарождающимися, ничем не подкрепленными. Тем не менее, они все

таки были.

Аманда редко ощущала потребность любить и быть любимой. А, может, просто пыталась подавлять в себе это желание. Ей всегда казалось, что она не сможет ужиться с другим человеком. Постоянные отношения обязательно будут угнетать её, заставят измениться. И не факт, что в лучшую сторону. Скорее, наоборот все сложится отвратительно. Будут постоянные сцены выяснения отношений, множество сложностей,

скандалы на пустом месте. Аманда не умела обуздывать свой нрав, не хотела этого делать. Придерживалась принципа: «Полюбите меня плохой, хорошая и так всем нравится». Часто эта тактика себя не оправдывала, девушка оставалась не у дел. Никто не хотел соскабливать слой черноты, чтобы обнаружить под ней позолоту, ошибочно считая, что они всегда расположены в ином порядке. Сначала золото, потом чернота, а не наоборот.

Сейчас Аманда понимала, что в своих стремлениях быть плохой заходила слишком далеко. Никто не мог поверить, что в ней, действительно, есть что

то положительное. Все видели злую, наглую, отвратительную особу, не обремененную хорошими манерами. Впрочем, тогда Аманда стремилась выжить. Когда борешься за выживание, думаешь не о политесе. Вот Грант и не озадачивалась тем, как выглядит со стороны.

Она колючая, вредная, наглая. Она не умеет жить иначе. Если она вдруг начнет раскланиваться с каждым, мило улыбаться и говорить только то, чего от нее ждут, это будет другой человек, не Аманда Грант. Кто угодно, но только не она. Аманде были свойственны все вышеперечисленные черты. Она никогда их не прятала, не пыталась продемонстрировать себя пай

девочкой, но в своих стремлениях быть максимально естественной, девушка не заметила, как стала утрировать каждую из вышеназванных черт. Грубость её граничила с хамством, колкости иногда ранили не хуже острого лезвия. Аманда, невзирая на лица, говорила то, что думала. А думала зачастую очень прямолинейно. В её мире не намеков и полунамеков, не было тонов и полутонов. Там безраздельно царствовали лишь два цвета: белое и черное. Второе преобладало.

Теперь привычный мир её рушился, и на руинах отстраивались новые здания. Девушка относилась к этим переменам с подозрением. Не знала, что делать, как поступить. Чувства, проснувшиеся в душе, были новыми, неизведанными ранее, а потому страшными, пугающими. Разумеется, Грант никогда не пыталась бежать от своих чувств, понимала, что всю жизнь не сможет прожить, так никого и не полюбив. Рассказы о том, что люди иногда спокойно живут всю жизнь в одиночестве, при этом чувствуют себя счастливыми, виделись ей ещё более надуманными, нежели рассказы о большой, чистой, светлой любви, что встречается один раз и на всю жизнь. Хотя бы раз в жизни, но человека настигает влюбленность. Чаще всего, она бывает спонтанной. Приходит, когда её не ждешь. Молниеносно, мгновенно. Как ураган…

Аманда могла ещё тысячу синонимов подобрать. Одно она знала точно. Влюбляться она в ближайшее время не планировала, но получилось то, что получилось.

Это было странно. Совсем не похоже на то, что обычно принято описывать в любовных романах со сладкими обложками и не менее сладким содержанием, от которого челюсти сводит. У Аманды никаких особых признаков влюбленности, описанных в подобных книгах, не наблюдалось. Она не краснела, не бледнела, не запиналась, разговаривая с человеком, который ей нравился. Не пыталась активно привлекать к себе его внимание. Скорее всего, просто потому, что не знала, каково это ощущать себя влюбленной девушкой. Никаких бабочек в животе, о которых столько говорят вокруг, никаких томных вздохов и мечтательных взглядов. Аманда понимала, что влюблена, но совершенно не осознавала, как этой влюбленностью распорядиться.

Слишком странно ощущать в душе нечто такое, чего раньше не было. Девушка чувствовала, что ей приятно находиться рядом с этим человеком, ей приятно смотреть на него, временами ей хочется к нему прикоснуться. Но сложно было охарактеризовать эти желания каким

то определенным словом. Симпатия? Влюбленность? Любовь? Определенно, что

то из вышеперечисленного, но только что? Аманда много об этом думала, но так и не смогла найти однозначный ответ на свой вопрос. Мало времени прошло, она ещё не успела разобраться в себе, в своих чувствах и переживаниях. Стремительно захватило… Она проснулась с осознанием того, что человек ей не безразличен. Она ему искренне симпатизирует, вот только качество этой симпатии еще не была достаточно определено. Слабая? Или все

таки сильная?

Странно.

Аманда никогда раньше не задумывалась о природе любви. Никогда не хотела постичь тайны этого странного чувства, не пыталась его анализировать. Не ждала его. Знала, что однажды оно появится, но только обстоятельства появления рисовала в своем воображении иные. Её любовь не должна была быть связана с театром. Нет. Только не с театром. Аманда никогда не понимала отношений типа таланты – поклонники. Эти отношения казались ей… постановочными. Влюбленность в образ, не более того. За этим образом не видишь человека. Не замечаешь его. Перед глазами все время та маска, в которую поклонник влюбился, настоящего человека, за ней скрытого, никто узнавать не желает. В том и состоит основная проблема. Невозможно сразу понять, кто именно привлекает человека. Роль, сыгранная актером, или же сам актер, передавший эмоции своего персонажа на сцене.

Грант вообще слабо представляла, какой может быть её любовь. Нелепая… Первое слово

ассоциация, вспыхивавшая у нее в голове. Да, именно нелепая. Странная. Неструктурированная. Да и о какой структуре может идти речь? Любовь не поддается объяснению. Она или бывает, или её не бывает. Третьего не дано.

Возможно, Аманда сама себя в этой любви убедила. Старательно настроила на романтический лад.

Вчера вечером она, поддавшись какому

то неожиданному порыву, спустилась в гостиную. Родственники уже разошлись по своим спальням, внизу даже свет не горел. Девушка почувствовала острую необходимость в самовыражении, и не придумала ничего лучше, чем сесть за рояль. Она давным

давно ничего не играла, совершенно к клавишам не прикасалась. Думала, что забыла, каково это.

Но потом пальцы осторожно коснулись клавиш, и по комнате поплыла музыка. Разумеется, она не была похожа на то, что Аманда слушала в повседневной жизни. В этой музыке не было разочарованности в современном мире, боли и тоски, тут было нечто иное. Грант не знала, какими словами можно охарактеризовать это иное. Оно просто не поддавалось объяснению. Но в данный момент казалось таким необходимым. Она сама не заметила, как начала шмыгать носом, а потом в глазах застыли слезы. Аманда, на самом деле, расплакалась. От осознания собственной глупости, от того, что не может отказаться от своего чувства. Хочет отказаться, но не может… Впрочем, и желание это какое

то сомнительное, будто навязанное извне. Она понимает, что плохо так поступать, осознает, что совершает дурной поступок, оттого и слезы текут по щекам.

В общем

то, ничего плохого Аманда не сделала, не считая того, что умудрилась влюбиться в Дитриха. Во всяком случае, сейчас она была уверена в том, что влюблена в него. И это казалось чем

то аморальным. Девушка никак не могла смириться со своими чувствами. Отчего

то было стыдно перед Люси. Совсем странно, но, тем не менее.

Они, на самом деле, никогда особо не дружили. Подругами не считались, никогда не делились секретами. Да что там секреты, у них даже общих тем для разговоров не было. Они проходили мимо друг друга, лишь изредка обменивались приветствиями. Аманда не должна была испытывать того чувства вины, что стало её верным спутником. Не должна была, но чувствовала, и оттого места себе не находила. Казалось, что она предает память одноклассницы, позволяя себе думать о Ланце.

Думает ли он о ней? Аманда озадачивалась этим вопросом. Несомненно, ей хотелось знать ответ. Хотелось, чтобы он оказался утвердительным. Однако узнать правду пока возможности не было. Грант не встречалась с Ланцем каждый день, не могла задать ему этот вопрос. Теперь он учился в другой школе, в эту даже в гости не заглядывал. Да и смысла не было. Он общался с Паркером, но все и так знали, что Ланц живет по соседству с Эшли. Визиты в прежнюю школу Дитриху ничего, кроме боли, принести не могут. Здесь он потерял Люси, здесь же каждый день присутствует Кристина. Встреча с ней вряд ли обернется задушевным разговором. Она не забыла и никогда не забудет старые обиды. Она всегда будет спускать на него всех собак. И это противостояние не закончится никогда. Иногда Аманда ловила себя на мысли, что директрисе претит сама мысль о существовании Дитриха. Мысли о том, что он живет в одном с ней городе, дышит тем же воздухом, возможно, ходит в те же магазины, вызывает у нее болезненную неприязнь. Невероятное отторжение, граничащее с желанием стереть с лица земли. Останься Ланц в этой школе, она все усилия направила бы на создание для него «идеальных» условий. Устроила бы сладкую жизнь дорогому ученику…