Гадюки в сиропе или Научи меня любить
Шрифт:
Тогда ей довелось нарваться на Аманду и получить гневную отповедь.
Её не оставляло чувство дискомфорта. Посторонняя девушка стоит и отчитывает её, как провинившуюся школьницу. Почти ментальная пощечина. Каждое слово, произнесенное с осуждающей интонацией, – очередной удар по расшалившимся нервам. Но она не может поспорить с этой девчонкой. Знает, что все равно останется в проигрыше. Аманда права. Люси приятно внимание со стороны Дитриха. Она не может поблагодарить его, сказав о своей любви. Но она все равно знает, что Ланц любит её и бережно хранит в памяти образ. В его поступках гораздо больше искренности,
Всю свою жизнь Кристина старательно придерживалась правил. Хорошая девочка. Даже слишком хорошая. Правильная. Скучная. До приторности. В том и крылся секрет разрыва отношений с Кайлом. Он не смог привыкнуть к пресной жизни, его не привлекали правила. Ему хотелось яркости, а не тусклого существования. Кристина предлагала ему то, от чего он старательно бежал. Так что не стоит удивляться печальному финалу отношений.
Сделать Люси своей копией. Привить ей свои взгляды на жизнь. Свои симпатии и антипатии. Кристина старалась сделать это, но не смогла. Люси оказалась свободолюбивой, слишком самостоятельной. Она решила противостоять тирании матери, и все окончилось печально.
Такой исход дела был неизбежен в любом случае.
Женщина старалась проанализировать свою жизнь. Приходила к выводу, что её стремление всегда и во всем быть хорошей девочкой никакого удовлетворения происходящим не принесли. Только разочарование. Ей хотелось сделать что
то безумное, но сейчас это все выглядело не как вызов обществу, а как неудачная шутка. Она упустила то время, когда можно было жить на полную катушку. Сейчас общество её не поймет, да и потребность находиться в центре внимания давно испарилась.
Часы пробили два раза. Надо же. Она и не заметила, что уже приличное время сидит здесь в одиночестве, перебирая в памяти все, что связано с прошлым и настоящим. Темные, гнетущие мысли, как и вся её жизнь. Может, не вся, но большая часть.
Поднявшись из кресла, Кристина покинула кабинет.
Отправилась на кухню. Все еще сомневаясь в правильности своего решения, достала из фруктовницы лимон. Подбросила его в руке. Включила воду и промыла фрукт. Взяла нож и начала резать фрукт тонкими ломтиками.
В воздухе запахло эфирным маслом. Оно приятно щекотало ноздри.
Никогда прежде Кристина не злоупотребляла алкоголем. Положение обязывало всегда держать себя в рамках приличия, не позволяя себе лишнего. Да и особого очарования в алкогольной дымке она не видела. Сейчас обстоятельства были другие. Ей казалось, что, если не выпьет, свихнется с ума. Жизнь в постоянном напряжении, одни и те же мысли. Не желают оставить её в покое, преследуют по пятам. Стоит немного расслабиться, порадоваться тому, что всё налаживается, как новая волна воспоминаний накрывает с головой. Создается впечатление, что она с головой ныряет в черноту, из которой невозможно выплыть. Невозможно избавиться от призраков прошлого.
Разложив ломтики на блюдце, Кристина вернулась в кабинет. Достала рюмку, налила себе коньяка, что хранился в доме
Неприятный спиртовой запах распространялся в воздухе, словно по нервам ударил. Непривычный. Кристина давно отвыкла от алкоголя, так что и небольшой дозы достаточно было для опьянения.
Она сомневалась. Стоит ли пить? Потом все же решилась. Поднесла рюмку к губам и все же сделала глоток. Небольшой, только, чтобы вкус на самом кончике языка ощутить. Потом решительно влила в себя все содержимое рюмки.
Почти ничего не почувствовала. Лишь горло огнем обожгло, да внутри тепло разливалось. Недолго думая, она налила себе вторую порцию.
Подцепила с блюдца кусок лимона. Кислый сок заставил её поморщиться. Отвратительное пойло, не менее противный фрукт. И что в этом ценители находят?
Одну за другой, почти без перерыва выпила она три рюмки, после чего приказала себе остановиться. Такими темпами недалеко и до алкоголизма.
Да и с чего она вообще напиться решила? Неужели встреча с Дитрихом так взбесила? Неужели его слова так сильно задели?
Следовало признать, что слова его не прошли незамеченными. Кристина, действительно, зацепилась за них. От слов Дитриха все и пошло. Если бы не он…
Мысли о Дитрихе вновь сменились мыслями о Люси. Тот ком, что все это время не давал Кристине спокойно дышать, вдруг перестал сдавливать горло, найдя, наконец, выход наружу. Кристина почувствовала, как по щеке её сползает одинокая слеза. За ней вторая, третья… Они капали на лакированную столешницу. Не были подвластны контролю. Мисс Вильямс хотела бы перестать плакать, но не могла себя заставить.
Перед глазами вновь возник образ Люси. Одна за другой, как в калейдоскопе сменялись в сознании картинки с её участием. Как она плачет, как она смеется. Гневается. И сейчас, и в раннем детстве.
Одно, единственное слово сорвалось с губ Кристины.
– Прости, – прошептала женщина, прежде чем зарыдать.
Глава 27. Шаг в новую жизнь.
– Надеюсь, ты простишь мне мое самоуправство, – тихий шепот над самым ухом, проникающий в сознание.
Дитрих слышал его, как через слой ваты. Урывками. Сон пока не выпустил его из своих объятий, так что парень сомневался в реальности происходящего. Казалось, что стоит только открыть глаза, и все исчезнет. И шепот, и тепло чужого дыхания.
Но ощущение присутствия рядом другого человека никуда не исчезало, лишь усиливалось с каждой минутой.
На мгновение он почувствовал прикосновение чужой ладони к своему лицу, а после тепло исчезло, и почему
то стало пусто. Хотелось, чтобы ладонь вновь легла на его щеку.
– Вставай уже, соня, – произнес тот же голос, и кончики волос прошлись по его оголенному плечу. – Иначе твоя мама может подумать, что…
Не думая над своим поступком, Ланц ухватил посетительницу за тонкое запястье, потянул на себя, а потом, перевернувшись, прижал её к кровати. Ответом на его действия стал испуганный вскрик, а потом заливистый смех.