Галобионты
Шрифт:
– Но почему?! Что с нами происходит?
– Профессор создает существ, подобных нам, для каких-то своих целей. У него, как я понял, есть враги, много врагов, которых он очень боится. И еще я догадался, что больше всего он боится за тебя. Ты очень важна для этого человека. Не спрашивай меня, зачем ты ему нужна, я ничего об этом не знаю. Нам с тобой, вернее тебе, грозила какая-то опасность, он спешил удалить нас оттуда, чтобы нас не застал кто-то, кого он называл полковником. Мне показалось, что профессор ненавидит этого человека и страшится его.
– Боже мой, – застонала
– Ты была слишком смятена и напугана, чтобы замечать все это. Да и по большому счету, замечать-то особенно было нечего. Мы провели там всего несколько минут, они мало говорили между собой. Можно сказать, что я догадался об этом не столько по их разговорам, сколько по поведению и по атмосфере.
– Значит, мне не зря казалось, что скоро я снова увижу этого человека.
– Может быть, ты слышала, как он говорил мне, что мы должны быть готовы в любой момент явиться к нему по первому его зову, – предположил Алекс.
– Он так сказал тебе?
– Да, родная, он так сказал.
– Алекс, я не выдержу этого ожидания! Я скорее умру, чем соглашусь снова повстречать того человека! – в голосе девушке звенели слезы.
– Все будет хорошо, родная, – успокаивал ее Алекс, – он не сделает нам ничего плохого. Мы нужны ему.
– Для чего?
– Этого я не знаю. Я не знаю, для чего ты нужна ему ты. Со мной все ясно – меня он послал сюда, чтобы я охранял тебя. Он заботится о тебе, бережет тебя. Значит, ты не должна его бояться. Ты ему дорога, это сразу было понятно.
– Мне кажется, он хочет сделать со мной что-то плохое.
– Не думай об этом, милая, все будет хорошо. Никто не сделает тебе ничего плохого. Мы сильные, мы сможем справиться со всеми.
– Я так хочу в это верить! – шепнула Любовь, крепко сжав руку Алекса.
– Так оно и будет, будь спокойна.
Потом, спустя час или два, когда Любовь крепко спала под громкое пронзительное сверчание гриллов – тропических сверчков, Алекс смотрел на безмятежное личико, обрамленное волнистыми локонами, и думал о том, что не сказал ей еще многого.
Он не сказал о том, что профессор строго-настрого запретил ему даже притрагиваться к девушке. При этом у «хозяина» было такое страшное выражение лица, что Алексу стало не по себе.
– Не смей касаться даже волоска на ее голове, ты понял меня? – шипел профессор, вцепившись в руку недоумевающего Алекса.
Только крайняя необходимость заставляла «хозяина» отдавать свое сокровище в руки Алекса – в этом не было никаких сомнений.
Любовь не знала еще о многом и Алекс мечтал о том, чтобы ее счастливое неведение длилось как можно больше.
Не думал, не гадал Василий Васильевич Матвеев, что история с непонятным трупом возымеет свое продолжение. И тем более не предполагал главврач Белогорской больницы, что последствия будут такими неприятными для него и не только для него. А произошло все по вине заведующего моргом Сыромятникова, всегда славившегося чрезмерным педантизмом и вздорным характером. Но по большому счету, виноватее всех оказался даже не
Некоторое время спустя Матвеев уже почти совсем позабыл было о странной находке белогорских рыбаков и потому не сразу понял, о чем толкует ему Сыромятников, ворвавшийся в его кабинет в середине рабочего дня.
– Вы знаете, чем это все может закончиться?! – верещал заведующий моргом.
– Что? – не понял Василий Васильевич.
– Я говорю о трупе, который нашли рыбаки, а вы идентифицировали как тело Вячеслава Егорихина! – кипел негодованием Сыромятников.
Матвеев почесал макушку, вспоминая о событиях, произошедших чуть больше двух недель тому назад. Постепенно в памяти всплыл сумрачный дождливый день, когда к нему прибежала медсестра Людочка и сообщила о странном трупе. Тут же по ассоциации вспомнилась дикая головная боль и тяжесть в руках и ногах после веселой попойки.
– И что вам не нравится с этим трупом? – вопросил Матвеев, с неудовольствием воззрившись на Сыромятникова.
– Мне ничего не нравится! – возмущенно крикнул заведующий моргом. – Я уже неоднократно говорил вам, что пора наводить порядок в подведомственном вам учреждении.
– Объяснитесь корректней, что вам не нравится, – сухо потребовал Василий Васильевич, намекая, что Сыромятников забывает о соблюдении субординации.
– И вы еще говорите со мной о корректности! Да будет вам известно, Василий Васильевич, что вы нарушили целый ряд предписаний. И я этого так не оставлю.
Матвееву очень хотелось поинтересоваться откуда до Сыромятникова дошли эти сведения. Но благоразумие взяло верх. К тому же не нужно было долго думать, чтобы догадаться, кто разболтал начальнику о странном трупе, идентифицированном, как тело пропавшего без вести Егорихина.
– Если вы будете продолжать так разговаривать, – заявил Василий Васильевич, – я вынужден буду попросить вас покинуть мой кабинет.
– Извольте, – ответил негодующий Сыромятников, – я могу уйти, но как бы вам не пришлось пожалеть об этом впоследствии.
– Послушайте, мы так и будем говорить на повышенных тонах? – произнес Матвеев с нотками примирительности в интонации. – Или может быть все-таки вы присядете и объясните, что вас так обеспокоило?
– Ну хорошо, – Сыромятников плюхнулся на стул, – я, действительно, немного не в себе. А когда вы узнаете, почему я не в себе, вы меня поймете.
– Ну что же, Андрей Данилович, я готов вас выслушать.
– Вы идентифицировали найденный труп на основании показаний всего лишь одного человека. Я даже не стану принимать в расчет, какого именно, хотя любой следователь непременно обратил бы внимание на данный факт. При этом были грубо нарушены все важнейшие предписания. Это противозаконно, Василий Васильевич. Мне страшно подумать, что нас ожидает!