Гамаюн – птица сиреневых небес
Шрифт:
Теперь, когда сила и перевес оказались на стороне педагогического коллектива, историчке легко удалось восстановить пошатнувшийся порядок. Класс послушно погрузился в чудный тест, лишь изредка перешептываясь, когда замешательство от вопросов анкеты достигало своего апогея.
Анкета была чудная в прямом смысле этого слова. Вот, например, как вам это, а? Пункт двадцатый:
«Как часто вы видите во сне умерших родственников (других людей)? Какими они вам являются (настроение, вид, ощущение)? Кто из родственников снится чаще?»
Или:
«Ощущали ли вы,
И таких вопросов был вагон и маленькая тележка. Вокруг раздавалось задумчивое постукивание ручкой по парте и сосредоточенное пыхтение моих озадаченных одноклассников.
Хм, а действительно интересно, что Маркин напишет в пункте про впечатление от интервьюера? Представила, как он описывает свою эротическую фантазию и поржала про себя. Тайком скосила глаза на листок соседки по парте. Та, отгородившись от меня локтем, что-то быстро строчила. Вытянув шею, подсмотрела десятый пункт. Так. «Интервьюер вызвал у меня ассоциацию с Наташей Ростовой и…» Соседка покосилась на меня и перевернула листок.
Чуть не хмыкнула вслух. Наташа Ростова, значит. А у Маркина не иначе, как Леди Гага будет.
Хм, а мне-то что писать? Разве что… Посмотрела на девушку. Та стояла у окна и задумчиво поглядывала то в окно, то на склоненные головы одноклассников. Какая интересная аура! Но если не дотронуться, толком не поймешь. Подняла руку.
Девушка очнулась, кивнула и подошла ко мне.
– Что такое?
– Я тут не совсем поняла…
Нарочито показываю на какой-то пункт. Уловка срабатывает. Девушка наклоняется ко мне. Тайком прикасаюсь к ней. Потом задеваю рукой ее запястье. Как бы случайно. Ощущения переполняют меня.
Психолог что-то объясняет мне тихим голосом, но я ее уже не слышу, вся во власти своих ощущений. Молча киваю. Девушка отходит от меня.
Поразительно! Первый раз такое встречаю. Ни одного ярко выделенного цвета. Цвета мелькают, сменяя друг друга в стремительном хороводе. От этого аура кажется белой, даже не белой, а сверкающей, ослепительной для глаз. Запах? М-м-м, и не подобрать. Разве есть запах у, скажем, солнца или молнии, у нетоптаного ногами снега, покалывающего глаза мириадами крохотных бликов? Нет. Зато есть ощущение праздника, ощущение свежести и радости. Так бывает весной, когда вдыхаешь насыщенный юной, рвущейся в рост жизнью воздух, и радость просто быть окатывает тебя волной. Так бывает, когда просыпаешься ранним воскресным утром от ворвавшегося в окно непрошенным гостем луча солнца и смотришь в полной тишине еще не проснувшейся квартиры на хоровод золотых пылинок в луче света. Так бывает, когда в деревне услышишь летом на рассвете, как неуверенно пробует голос первая птица, а за ней весь мир вдруг взрывается радостным многоголосьем птичьего мира. Это как… Эмоции переполняли меня.
Но что писать? Вот это? «Пишите искренне, это важно!» – вдруг слышу я снова голос девушки. Колеблюсь буквально секунду и уверено берусь за ручку. Будь что будет, но писать про Наташу Ростову тоже не собираюсь. Это же не сочинение, в конце концов.
Быстро и сумбурно пишу, стараясь не думать об уже написанном, чтобы не сбиться с настроя. Заканчиваю анкету и протягиваю психологу. Не перечитывая, ничего не правя, как будто бросаюсь с разбега в холодную воду. Пусть!
Психолог смотрит, подписана ли анкета, и кладет странички к тоненькой стопке уже готовых. Собираю
Хорошо, что этот урок последний. Можно наконец расслабиться и домой пойти. Медленно спускаюсь по ступенькам, еще вся под впечатлением от чудного опросника. Но Маркин… Снова хихикаю. Ай да Маркин, ай да сукин сын! Готова отдать свой грядущий обед – гречку с капустой – за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на его опус, а также на лицо психологини, когда она будет его читать. Кино и немцы! Вздыхаю от невозможности увидеть этот шедевральный кадр, выбрасываю из головы всю сегодняшнюю нелепицу и радостно выбегаю из школы.
ГЛАВА 16. Ксандра. Путевка в жизнь
Когда я вышла из ограды школы на следующий день, меня уже поджидали.
– Ксения! Гладышева!
Я обернулась на незнакомый голос и увидела девушку, которая спешила догнать меня по обледенелой улице. Я подождала, пока она подойдет ко мне.
– Здравствуйте!
Сегодня я ее едва узнала. Куда делась строгая прическа? А костюм? Сегодня психологиня была одета в удобную курточку с капюшоном и джинсы, а волосы свободно лежали на плечах, выбиваясь из-под вязаной шапки.
– Здравствуй, Ксения, – сказала мне психологиня. – Ты сможешь уделить мне полчаса?
Я с подозрением поглядела на нее. Вот ведь чувствовала во всем этом действе какой-то подвох, ведь чувствовала. Слова Маркина невольно всплывают в памяти. Я затравленно озираюсь по сторонам, как будто ожидая, что меня тут же повалят в грязный сугроб, свяжут и повезут, чтобы запереть в какой-нибудь комнатушке с небьющимися стеклами и пружинящими стенами.
– А где ваш… – с языка чуть не срывается «шкафчик», но я вовремя прикусываю бескостного болтуна и заканчиваю, – коллега?
Девушка морщит нос, как будто пытаясь удержаться от смеха.
– Я ему сегодня выходной дала. Он тут третьим лишним будет. В нашу компанию не вписывается.
– А-а, понимаю, – глупо отвечаю я, ничего не понимая, но все же вздыхаю с облегчением: пока, по крайнем мере, этот костолом не будет меня хватать, вязать и в психушку везти.
– Ксюш, мне с тобой посекретничать надо, – доверительным тоном говорит психологиня. – Где бы это поудобней сделать?
Я пожимаю плечами. О чем нам с вами секретничать, тетя? Хотя… На тетю она явно не тянет. Ненамного старше меня самой. Ну, может, ей лет… Но не старше двадцати, двадцати трех уж точно.
– Слушай, – вдруг оживляется девушка. – А давай в кафе пойдем. Посидим, поговорим, чего-нибудь сладенького съедим. Я тебя угощаю, разумеется.
Увидев мое окаменевшее лицо, она тут же с беспокойством уточняет.
– Что-то не так?
Я сурово качаю головой. Вы знаете первое правило бобового клуба? Вот то-то же. Первое правило бедности – никому не говорить о своей бедности. Второе правило… Второе правило – вовремя отдернуть руку, если кто-то вознамерился вложить в нее подаяние. Да, мы нищие, но гордые. И ваши подачки нам не нужны. Мы, если понадобится, и сами можем вас в кафе позвать. Нам просто сейчас недосуг. Нас на приеме ждут. В этом, как его… Ну там, где бордовый ковер на лестнице, где зал сверкает от хрустальных люстр и мраморных полов.