Гамбит некроманта
Шрифт:
— Когда все закончится, не уходи, — приказал он, хотя скорее все же попросил.
— Рехнулся, — заключил Демон. — В конец. Мальчик!..
Но Некр не захотел слушать, встал, широко расставив ноги для лучшей устойчивости, поднял меч и ударил всей оставшейся у него сырой силой. Ее хватило лишь на то, чтобы распахнуть дверцу в душе, пропустив через нее дыхание Нави. Оно вряд ли могло сравниться с лучшим виртуозным плетением самого искусного из когда-либо существовавших некромантов. Затопляя все вокруг обреченностью и холодом, оно устремилось в Явь, ломая и преображая, превращая эту улочку в подобие Рубежа. С конца клинка ударил серый смерч, мигом укрывший асфальт и автомобили черным снегом. По бетонному забору поползла ярко-синяя
Смерч достиг Дмитрия, завертел, кинул в воздух, приложил об асфальт так, что земля вздрогнула, а несколько автомобилей заорали сигнализациями на разные лады.
«Как бы люди не повыскакивали проверять», — успел подумать Некр, а потом Дмитрий ответил, не поднимаясь, и… все закончилось.
***
— Сука!
Перед глазами промелькнуло лицо матери. Безупречно-красивое, но холодное и безучастное — как и обычно, все его несчастливое детство. Она никогда не любила, не занималась его судьбой, и завела-то так же, как некоторые окружают себя кошками — чтобы просто был. Уже потом — почувствовав его дар, но не поняв его суть, думала, колдун растет — она окружила его сверхсильной опекой и едва не задушила. И все равно, Анна осталась единственной женщиной, которую Дмитрий любил и… хотел. Родство их не связывало, а что там в паспорте написано его не волновало. Однако возраст не спишешь, да и не интересовало ее соитие ни с кем и никогда. Хоть не молчала — уже хорошо! Именно от нее Дмитрий узнал о некромантах, рыцарях, ведьмах, метаморфах… и возненавидел — всех сверхов скопом. Но Гильдию — особенно сильно! Анна оказалась недостаточно хороша для некромантов! Снобы, ходячие гнилые смрадные трупы, паразитирующие на людях!
То, что сами люди ничем не лучше, а наоборот, хуже червей, Дмитрий тоже догадывался. Ненависть ширилась в нем, вероятно, лет с пяти, когда подвыпившая соседка решила «пожалеть сиротинушку» и рассказать тому правду. Самое отвратительное, Клавка о том забыла на следующий же день, протрезвев. Не случись этой дуры в жизни Дмитрия, все сложилось бы иначе. По крайней мере, не стал бы он смотреть с вожделением, если бы полагал Анну своей настоящей матерью. Наверное. А возможно и нет. Совсем нет…
Ту девку, которую он взял в какой-то подворотне, чтобы проверить, все ли с ним хорошо в мужском плане, Дмитрий оприходовал грамотно. Задушил в процессе, но то уже мелочи, ее все равно списали на маньяка-душителя, лютовавшего в районе. Дмитрий, сам того не подозревая, повел себя абсолютно также, как он, будто чужую волну поймал — уже позже его учитель-господин-бог объяснил, что именно это он и сделал — а тогда лишь поддался порыву достать зажигалку, прикурить и выжечь бычком крест на лбу девки. Докуренную до фильтра сигарету Дмитрий потом унес с собой — не даун же, в конце концов, понимал о недопустимости оставления на месте преступления подобных улик. Хотя психичка в школе, требовавшая, чтобы ее величали психологиня (феминистка йокнутая), подозревала у него какое-то там расстройство. Чихать на нее Анна хотела, а уж Дмитрий и подавно.
За Анну — свою несостоявшуюся мать-наставницу-любовницу — Дмитрий ударил в некроманта, посмевшего бросить ему вызов, всеми накопленными и подвластными ему силами. Казалось, взорвался сам воздух, паранджой взметнулся в высь черный снег, пыль и пепел, закрывая противника. Однако Дмитрий и так знал, что победил. Достало одного удара! А Дмитрий-то еще считал некроманта достойным себя, и господь, угнездившийся в сердце, открывший ему путь к истому могуществу, тоже полагал схоже. Он, кстати, о чем-то говорил, но Дмитрий не слушал. Ярость затопила его всего и соображать он начал, лишь внезапно утеряв связь с реальностью.
«Как ты посмел ослушаться?! — прогремело в ушах. — Падаль!»
Господь никогда не говорил с ним в таком тоне раньше. Это казалось обидным.
Горели автомобили — взаправду, точно не в его воображении, огонь вырывался из окон на третьем этаже, и сам камень полыхал тоже, словно облитый бензином. Пепел падал с неба хлопьями серого снега, застланного сизым дымом. И в этот раз не было ни перехватившего горла кома, ни спершего грудь отравленного дымом воздуха, ни жара, хотя он угадывался повсюду. Несмотря на обидные, разочаровывающие слова, Дмитрия хранил его бог. Он давно был рядом, но обрел силу, лишь когда Дмитрий окончательно принял его, провел ритуал, посвящая ему тело и душу в тот самый момент, когда Анна ушла в небытие.
Дмитрий исполнил все три условия — принял мысли и помыслы, заложил душу, отдал тело — как и заповедано в веках. Господь теперь воистину триедин! Дмитрию безумно нравилось происходящее вокруг, сила и мощь, его переполняющие, ангельские крылья, расправившиеся за спиной. До никчемного некроманта ему более не было ни малейшего дела. Дмитрий засмеялся и заорал от восторга, полностью принимая очищение и готовясь нести его другим.
***
— Гари и копоти многовато. Ох… любишь же ты спецэффекты, друг мой. И собой жертвовать — тоже. Прямо-таки хлебом не корми дай пафосно лечь на амбразуру, — тот, кто теперь звался Дмитрием, кряхтя, поднялся на ноги, стряхнул грязь с одежды, огляделся по сторонам и покачал головой. — Теракт. В центре столицы. Словно в девяностые… кошмар и ужас.
Никто ему не ответил. Дым скрывал то место, где лежал некромант, но он подойдет, поглядит — снизойдет до подобной милости.
— Впрочем, газетчики еще настоящих ужасов не видели, — продолжил он. — Слепым котятам, убаюканным мирным, жирным временем и стойлом, где всегда в достатке жратва в кормушке, пора открывать глаза. И познавать истинное величие — мое величие!
Некроманту стоило бы начать возражать, хотя бы припомнить, кого именно ставят в стойла: не котят точно. Однако он остался безмолвен. Не иначе переваривал очевидное — рождение в реальности истинного бога. Повелителя Яви! В конце концов, это естественный процесс. В Нави ведь подобные сущности имеются. Даже у метаморфов, в их безумном мире обитают некто вроде духов, а ведь звери очеловеченные. С людьми слишком долго цацкались, признавая их свободу воли и выбора. Ничего, он это поправит; создаст царство божие на земле — как и предсказано в людских книгах и культах!
— И все будут счастливы, а кто нет… попросту недостоин счастья и чести служить мне.
Фонарный столб искрил пожженной проводкой, вокруг, будто мотыльки возле электрической лампочки, носились духи, неосторожно вырвавшиеся из Нави.
— Ты наследил, Некр, — упрекнул он. — Остался порывист и рассеян. Даже жаль. Ничему жизнь не научила с нашей последней встречи.
А вот его — да, очень многому. Именно потому он требовал от Дмитрия, прежде всего, познаний в некромантии, хотя полагал мертвечину и все, с нею связанное, омерзительнейшими вещами и, как мог, вкладывал это свое понимание в головы адептам. И именно потому, заметив нечто мглистое и зубастое, наблюдающее за «светляками» из-под днища внедорожника, словно кот за воробьями, он приостановился.
Существо выметнулось из укрытия, в одно мгновение сожрало собратьев и уставилось на него.
— Нет, дружище, нынче я не по зубам тебе подобным, — губы Дмитрия растянулись так, как он сам не улыбался никогда в жизни.
И пусть показанные чудо-юде зубы являлись человеческими, оно спрятало собственные клыки и поджало длинный шипастый хвост с иглой на конце.
— То-то же. Держись рядом. Понадобишься, — сказал Дмитрий и отправился дальше.
Он прошел еще немного, аккурат столько, сколько требовалось, и застыл, оценивая представшую перед ним картину.