Ган Исландец
Шрифт:
Вооружившись большимъ камнемъ, онъ готовился уже разбить крышку шкатулки, какъ вдругъ лучъ свта, упавшій на желзную печать, остановилъ антикварія.
— Клянусь святымъ Виллебродомъ Нумизматомъ, я не ошибаюсь, — вскричалъ онъ, вытирая ржавую крышку: — это гербъ Гриффенфельда! Я чуть не сдлалъ страшную глупость, разбивъ печать, быть можетъ единственный образецъ знаменитаго герба, разбитаго рукою палача въ 1676 году.
Чортъ возьми! Не станемъ трогать крышку, которая сама по себ драгоцнне сокровищъ, скрытыхъ подъ нею, если только, что впрочемъ не вроятно, тамъ не лежатъ монеты Пальмиры или карфагенскія
При каждомъ новомъ геральдическомъ открытіи, которое онъ длалъ, стирая ржавчину съ старой печати, съ губъ его срывался то крикъ удивленія, то восторженное восклицаніе.
— Посредствомъ разлагающаго вешества я вскрою замокъ, не повредивъ печати. Тутъ безъ сомннія сокровища бывшаго канцлера… Если кто нибудь признаетъ меня и, соблазнившись четырьмя экю синдика, задержитъ на дорог, мн не трудно будетъ откупиться… Такимъ образомъ, мою жизнь спасетъ этотъ благодтельный ящикъ…
Съ этими словами онъ машинально поднялъ взоръ. Въ одно мгновеніе ока смшная физіономія его, только что выражавшая живйшую радость, оцпенла отъ ужаса. Конвульсивная дрожь пробжала по членамъ, глаза расширились, лобъ покрылся морщинами, ротъ остался разинутымъ, голосъ замеръ въ гортани подобно потухающему пламени.
Передъ нимъ по ту сторону костра стоялъ малорослый, скрестивъ руки на груди. По одежд его изъ окровавленныхъ шкуръ, по каменному топору, по зврскому взгляду, устремляемому на него, злополучный смотритель Спладгеста тотчасъ же узналъ страшное существо, постившее его въ послднюю ночь, которую провелъ онъ въ Дронтгейм.
— Это я! — произнесъ малорослый съ угрожающимъ видомъ: — Твою жизнь спасетъ этотъ ящикъ, добавилъ онъ съ страшной иронической усмшкою: — Разв здсь дорога въ Токтре?
Несчастный Спіагудри пытался произнести нсколько словъ.
— Въ Токтре!.. Сударь… Милостивый господинъ… я шелъ туда…
— Ты шелъ въ Вальдергогскую пещеру, — отвтилъ тотъ громовымъ голосомъ.
Пораженный ужасомъ, Спіагудри собралъ вс свои силы, чтобы отрицательно покачатъ головой.
— Ты велъ ко мн врага; спасибо! По крайней мр однимъ живымъ существомъ будетъ меньше. Не бойся, врный проводникъ, онъ послдуетъ за тобою.
Несчастный смотритель Спладгеста хотлъ было закричать, но могъ испустить только какое то невнятное ворчанье.
— Зачмъ ты боишься меня? Вдь ты меня искалъ… Слушай-же, не кричи, не то ты тотчасъ-же умрешь.
Малорослый взмахнулъ каменнымъ топоромъ надъ головой Спіагудри, и продолжалъ голосомъ, который выходилъ изъ его груди подобно реву потока, вырывающагося изъ пещеры.
— Ты измнилъ мн.
— Нтъ, ваша милость, нтъ, ваше превосходительство, — сказалъ наконецъ Бенигнусъ, съ трудомъ произнося эти умоляющія слова.
Малорослый испустилъ глухой ревъ.
— А! Ты еще хочешь обмануть меня! Напрасно… Слушай, я былъ на кровл Спладгеста, когда ты заключилъ договоръ съ тмъ безумцемъ; дважды я давалъ теб знать о себ. Мой голосъ слышалъ ты на дорог во время бури; это я нашелъ тебя въ башн Виглы; это я сказалъ
Пораженный ужасомъ, Спіагудри кидалъ вокругъ себя блуждающіе взоры, какъ бы ища помощи. Малорослый продолжалъ.
— Я не хотлъ упустить солдатъ, которые преслдовали тебя. Они были Мункгольмскаго полка, а тебя я всегда могъ найти. Спіагудри, это меня видлъ ты въ деревн Оельме въ войлочной шляп рудокопа. Мои шаги, мой голосъ и мои глаза узналъ ты въ этихъ развалинахъ; все это былъ я!
Увы! Несчастный былъ слишкомъ убжденъ въ этомъ, чтобы сомнваться. Онъ упалъ на землю къ ногамъ своего грознаго судьи и, задыхаясь отъ ужаса, вскричалъ раздирающимъ душу голосомъ:
— Пощадите!
Малорослый, скрестивъ руки, устремилъ на него налитые кровью глаза, сверкающіе ярче пламени костра.
— Моли этотъ ящикъ о твоемъ спасеніи, — замтилъ онъ съ страшной ироніей.
— Пощадите!.. Пощадите! — повторялъ Спіагудри, полумертвый отъ страха.
— Я предупреждалъ тебя, чтобы ты былъ вренъ и нмъ. Ты измнилъ мн, но клянусь ты онмешь на вки.
Спіагудри, понявъ страшный смыслъ этихъ словъ, застоналъ.
— О! Не бойся, — продолжалъ малорослый: — ты не разстанешься съ своимъ сокровищемъ.
Съ этими словами онъ снялъ съ себя кожаный поясъ, продлъ его въ кольцо ящика и привязалъ къ ше Спіагудри, который согнулся подъ непосильной тяжестью.
— Ну, — продолжалъ малорослый: — какому дьяволу поручаешь ты свою душу? Зови его скоре на помощь, не то другой демонъ, о которомъ ты и не помышлялъ, завладетъ ею прежде него.
Старикъ въ отчаяніи, не въ силахъ произнести ни слова, упалъ къ ногамъ малорослаго, знаками выражая свой ужасъ и мольбу о пощад.
— Нтъ, нтъ! — произнесъ тотъ: — слушай, врный Спіагудри, не отчаивайся, оставляя безъ проводника своего молодого товарища. Говорю теб, онъ послдуетъ за тобою. Иди же! Ты только проложешь ему дорогу… Ну!
Съ этими словами, схвативъ несчастнаго въ свои желзные тиски, онъ вынесъ его изъ башни, какъ тигръ, уносящій длинную змю.
Минуту спустя, громкій крикъ огласилъ развалины, смшавшись съ страшнымъ взрывомъ хохота.
XXIII
Между тмъ отважный Орденеръ, рискуя разъ двадцать свалиться съ шаткой лстницы, добрался наконецъ до вершины толстой круглой стны башни.
При его неожиданномъ появленіи черныя столтнія совы, спугнутыя съ развалинъ, разлетлись въ стороны, устремивъ на него свой пристальный взоръ; круглые камни, катясь подъ его ногами, падали въ бездну, ударяясь о выступы скалъ съ глухимъ, отдаленнымъ шумомъ.
Въ другое время Орденеръ принялся-бы осматривать пропасть, глубина которой увеличивалась ночной темнотой. Взглядъ его, обозрвая огромныя тни на горизонт, темные контуры которыхъ едва бллись на притуманномъ блеск луны, пытался-бы различать пары отъ скалъ и горы отъ облаковъ; въ его воображеніи ожили-бы вс эти гигантскіе образы, вс эти фантастическіе виды, которые при лунномъ свт воспринимаютъ горы и туманы. Онъ прислушивался-бы къ смутному говору озера и лса, смшивающемуся съ рзкимъ свистомъ сухой травы, волнуемой втромъ у его ногъ, среди разслинъ скалы. Его умъ одарилъ-бы языкомъ эти мертвенные голоса, которые издаетъ природа въ ночной тишин, когда все на земл засыпаетъ.