Ган Исландец

Гюго Виктор

— Что вы изволили сказать, ваше сіятельство? — спросилъ Мусдемонъ съ раболпнымъ видомъ.

— Я размышлялъ, какимъ бы образомъ добиться для васъ ордена Даннеброга. Свадьба моей дочери Ульрики съ барономъ Орденеромъ представитъ тому удобный случай.

Мусдемонъ разсыпался въ изъявленіяхъ благодарности.

— Кстати, — продолжалъ графъ: — потолкуемъ о моихъ длахъ. Какъ вы думаете, приказъ о временной отлучк полученъ уже мекленбуржцемъ?

Читатель, быть можетъ, помнитъ, что графъ имлъ привычку называть такъ генерала Левина Кнуда, который дйствительно былъ

родомъ изъ Мекленбурга.

— Поговоримъ о твоихъ длахъ! — подумалъ оскорбленный Мусдемонъ: — какъ будто мои дла не наши дла… Ваше сіятельство, — отвчалъ онъ вслухъ: — я полагаю, что гонецъ вице-короля должно быть теперь уже въ Дронтгейм, такъ что генералъ Левинъ вскор отправится…

Графъ продолжалъ взволнованнымъ голосомъ:

— Это отозваніе, любезный Мусдемонъ, одна изъ вашихъ мастерскихъ выдумокъ; это одна изъ вашихъ великолпно задуманныхъ и искустно выполненныхъ интригъ.

— Честь за нее принадлежитъ столько же вашей милости, сколько и мн, - возразилъ Мусдемонъ, старавшійся, какъ мы уже заметили, вмшивать графа во вс продлки.

Патронъ отлично зналъ тайную мысль своего клеврета, но не подалъ вида и улыбнулся:

— Вы всегда скромничаете, любезный Мусдемонъ; но я не забуду вашихъ безцнныхъ услугъ. Присутствіе Эльфегіи и отъздъ мекленбуржца обезпечиваютъ мое торжество въ Дронтгейм. Теперь я управляю округомъ и если Ганъ Исландецъ приметъ мое предложеніе и станетъ во глав мятежниковъ, король припишетъ мн всю славу за усмиреніе бунта и поимку страшнаго разбойника.

Они разговаривали въ полголоса, какъ вдругъ проводникъ обернулся.

— Вотъ, господа, — сказалъ онъ: — посмотрите, налво отъ насъ пригорокъ, на которомъ Біордъ Справедливый веллъ обезглавить передъ своимъ войскомъ Веллона Двуязычнаго, измнника, который, удаливъ врныхъ защитниковъ короля, призвалъ непріятелей въ лагерь, чтобы показать, что онъ одинъ спасъ жизнь Біорда…

Вс эти древнія норвежскія преданія совсмъ не нравились Мусдемону и онъ поспшно перебилъ проводника:

— Да, да, мой милый, не болтай и продолжай путь, не оборачиваясь. Какое намъ дло, что развалины и высохшія деревья напоминаютъ теб глупыя преданія? Своими бабьими сказками ты досаждаешь моему господину.

Онъ говорилъ правду.

XXII

Вернемся теперь къ нашимъ путешественникамъ, которыхъ мы оставили взбирающимися не безъ труда при свт луны на крутую кривизну Оельмскаго утеса. Этотъ утесъ, лишенный растительности отъ начала кривизны, извстенъ былъ среди норвежскихъ крестьянъ подъ именемъ Ястребиной Шеи, названіе, дйствительно отвчавшее очертаніямъ, которыя представляла издали эта огромная масса гранита.

По мр того какъ Орденеръ и Спіагудри приближались къ обнаженной части утеса, лсъ смнялся кустарникомъ, трава — мхомъ, дубъ и береза — дикимъ шиповникомъ, дрокомъ и остролистомъ: оскудніе растительности, которое на высокихъ горахъ всегда указываетъ близость вершины, вслдствіе постепеннаго истонченія почвы, одвающей, такъ сказать, остовъ горы.

— Господинъ Орденеръ, — заговорилъ Спіагудри, подвижное воображеніе котораго

то и дло увлекалось водоворотомъ различныхъ идей: — эта отлогость крайне утомительна и надо быть очень преданнымъ вамъ, чтобы слдовать по ней за вами… Постойте, кажется я вижу тамъ направо роскошный conоlulus, мн хотлось бы разсмотрть его поближе. Какъ жаль, что теперь не день!.. Воля ваша, а это ужасная наглость оцнить подобнаго ученаго, какъ я, въ какихъ нибудь четыре несчастныхъ экю! Положимъ, что славный Федръ былъ рабомъ, что Экопъ, если врить ученому Планудію, былъ проданъ на ярмарк какъ животное или вещь. А кто не возгордился бы, имя что нибудь общее съ великимъ Эзопомъ?

— И съ знаменитымъ Ганомъ? — добавилъ, улыбаясь Орденеръ.

— Ради святого Госпиція, — взмолился Спіагудри: — не упоминайте этого имени. Клянусь вамъ, я легко обойдусь и безъ такого сближенія. Однако какія странности возможны на бломъ свт, если цна за его голову достанется Бенигнусу Спіагудри, товарищу его по несчастію!.. Господинъ Орденеръ, вы гораздо благородне Язона, который не отдалъ золотаго руна кормчему Арго; ваше же предпріятіе, цли котораго я все еще не могу хорошенько понять, не мене опасно, чмъ предпріятіе Язона.

— Но, такъ какъ ты знаешь Гана Исландца, — сказалъ Орденеръ: — сообщи мн нкоторыя свднія о немъ. Ты мн уже упоминалъ, что это совсмъ не гигантъ, какимъ обыкновенно его рисуютъ.

Спіагудри прервалъ его:

— Постойте, сударь, не слышите ли вы шума шаговъ позади насъ?

— Да, — спокойно отвтилъ молодой человкъ: — только не пугайся. Это какой нибудь красный зврь, котораго спугнуло наше приближеніе, и который бжитъ, ломая кусты.

— Да, это возможно, мой юный Цезарь; уже съ давнихъ поръ не заглядывало въ эти лса ни одно человческое существо! Если судить по тяжелой поступи, зврь надо полагать огромный. Это или лось, или сверный олень, который заходитъ иногда въ эту сторону Норвегіи. Тутъ водятся также рыси. Между прочимъ, я видлъ одну чудовищной величины, когда ее привезли въ Копенгагенъ. Я долженъ описать вамъ этого свирпаго звря.

— Нтъ, любезный проводникъ, — перебилъ Орденеръ: — я предпочитаю, чтобы ты описалъ мн другое чудовище, не мене свирпое, страшнаго Гана…

— Тише, милостивый государь! Какъ вы спокойно произносите подобное имя! Вы не знаете… Боже мой, слышите вы!

Съ этими словами Спіагудри приблизился къ Орденеру, который дйствительно услыхалъ крикъ, похожій на ревъ. Подобный же ревъ, какъ помнитъ читатель, страшно напугалъ трусливаго смотрителя Спладгеста въ тотъ бурный вечеръ, когда онъ бжалъ изъ Дронтгейма.

— Слышали вы? — пробормоталъ Спіагудри, задыхаясь отъ ужаса.

— Конечно, — отвтилъ Орденеръ: — и не понимаю, чего ты дрожишь. Это ревъ дикаго звря, быть можетъ просто крикъ одной изъ тхъ рысей, о которыхъ ты только что упоминалъ. Неужели ты разсчитывалъ пройти въ эту пору въ подобной мстности, не будучи извщенъ ничмъ о присутствіи хозяевъ, которыхъ мы потревожили? Поврь мн, старина, они больше перепугались, чмъ ты.

Спіагудри нсколько успокоился, видя спокойствіе своего молодаго спутника.