Гармония по Дерибасову
Шрифт:
– На суверенитет, - отрезал Дерибасов, действительно боявшийся возвращаться и даже взявший в дорогу огромные черные очки для себя и дяди.
– Запомните, гражданин Арбатов. Едем мы не в Назарьино, на которое нам наплевать с высокой горки, а в не имеющую к селу никакого отношения общину. Расположенную по соседству, на бывшей назарьинской территории. Государство в государстве, так сказать. Ясно?
– Мне-то ясно, - вздохнул Осоавиахим.
– Но народ у нас тупой, не поймут, и поучат.
– Не каркай!
– прикрикнул помрачневший Дерибасов.
– Наши буддо-христианки за меня им все глаза выцарапают. За осквернение Верховной Личности знаешь,
– Пусть добавляют: и Осоавиахима Будулаевича Арбатова!
– попросил дядя.
– А где ночевать будем?
– В машине.
– Это ты сам спи в машине. А я себе стог подыщу, - зевнул Осоавиахим.
Дерибасов холодно смотрел вперед.
– В стогу и останешься. Едем без остановок - неудобно заставлять даму ждать. Даже если она сестра.
– Миша!
– взмолился Осоавиахим.
– Ну хоть на полночи! Какой же тут сон. Я усну, потом ты за рулем уснешь - пропадем! Каждый день наблюдается некоторый рост числа дорожно-транспортных происшествий. А ночью тем более...
Ночь эта оказалась бессонной также и для супругов Курашвили, сестры Лидии и брата Рудика.
Первая пара гуляла на свадьбе Дуниной племянницы. Сбегав около полуночи покормить Чуню и убедившись, что сестра Лидия четко выполняет инструкции, изголодавшаяся по обществу Евдокия вернулась в светившийся и гудевший дом Федора Назарова. А уж там пела и плясала до первых петухов. Когда петухи отпели, Дуня и Гиви обнаружили пустую кроватку и письмо:
«Уважаемые Дуня и Гиви Отарович! Хоть мне и тяжело выполнять свой долг, но идущему по ступеням самоусовершенствования еще тяжелее не выполнить его.
Твоему, Евдокия, сыну, как я справедливо предсказывала ранее, уготовано большое будущее. Зная вспыльчивый характер Гиви Отаровича и его привязанность к младенцу, я боюсь, что он наделает глупостей в поисках ребенка. Это вынуждает меня выдать Дунину тайну: этот ребенок, Гиви Отарович, не имеет к вам никакого отношения. Никакой он не недоношенный, почти три килограмма, просто - в отца, который тоже миниатюрен. И потом, вспомнили бы, сколько вам лет, да и поинтересовались бы, какого числа провел свою последнюю ночь с Евдокией ее бывший муж Михаил Венедиктович Дерибасов, прежде чем Сверхдуша повелела ему покинуть кров и идти в столицу проповедовать истину.
Да, Евдокия, истинно, что ближних одинаково ослепляет звезда и фонарик. Лишь дальние могут поведать им о размере человеческого величия! И я сообщаю тебе, что многие годы сама Верховная Личность, имя которой ты дала сыну, была твоим мужем и она же благодатный отец твоего ребенка! Радуйся!
Теперь вам обоим понятно, что вы не имеете права воспитывать ребенка, которого подготовить к великим деяниям - удел шагающих по ступеням самоусовершенствования к вершинам гармонии.
С утешением и благословением - ваша Лидия».
Гиви заклекотал, словно горный орел. Гордая Дуня решила не оправдываться, но не смогла:
– Гиви! Я же с ним почти год почти не жила! Всего один раз пожалела!
– выдавила Дуня, запрокидывая голову, чтобы не лились слезы.
– Что, летом, да?
– горько усмехнулся генерал.
– Летом,
– Верю - не верю, Чхумлиана искать надо...
– на имени Гиви споткнулся и посмотрел на жену более назарьинским взглядом, чем у кого бы то ни было.
– А почему ты предложила назвать сына именем своего мужа от первого брака?!
Перевернув весь арбатовский квартал, Гиви уехал в Благодатное, подключать районную власть. От буддо-христиан не было никакого толку. Большинство явно ничего не знали и молчали даже под угрозой взорвать портик.
Назарьинцы с утра отправились прочесывать Луковый лес, а Дуня, порыдав над каждой пеленкой, распашонкой и чепчиком Чуни, вышла высматривать Гиви с балкона.
Не пошел в Луковый лес и Осип Осинов. Он был поражен кражей Антиназарьева отродья не меньше Дуни. Что это был символ, и весьма зловещий, он не сомневался. Но над его расшифровкой пришлось долго размышлять. Наконец Осип умозаключил, что продолжение Антиназария уже вошло в клан неоарбатовых, как «язычок» застежки роковой цепочки. Отсюда нетрудно было вывести, что в любой момент может раздаться щелчок, и тогда уже никто и ничто не сможет разорвать сковавшую Назарьино фатальную цепь!
Тем временем в Благодатном Гиви завладел кабинетом районного военкома и яростно крутил диск телефона. После того, как из соседней части пообещали выслать батальон для прочесывания леса, а районная милиция получила подробные приметы сестры Лидии и Чуни, Гиви позвонил в Военно-медицинскую академию имени Кирова своему приятелю, начальнику кафедры военно-морской хирургии, доктору медицинских наук и генерал-майору медслужбы.
– Сергей Владимирович? Здравствуй, дорогой! Генерал Курашвили говорит. Слушай, мне твоя консультация нужна! Кого осматривать, я тебе сам все расскажу! Понимаешь, ребенок, чуть меньше трех кило, может быть семимесячным? Какой педиатр!? Что?! Да сын это мой. Спасибо... Какая кафедра акушерства? Пошли узнать, я подожду. Как, вообще нету? А, ну да... Слушай, ты не крути! Отвечай по-военному - «да» или «нет». Про элементарную вещь спрашиваю!.. Что, специалист! Ты профессор или кто?! Не может? Думаешь, нормальный, да? Спасибо, не буду волноваться. Хорошо, будем считать девятимесячным... А ты точно в этом уверен?..
Гиви скорбел, обхватив голову руками. За полчаса он убедил себя, что военный хирург начинает разбираться в людях с призывного возраста. И дозвонился до кафедры акушерства и гинекологии Ташлореченского мединститута. Однако там его не утешили, но оставили лазейку, что без осмотра сказать окончательно трудно, и посоветовали обратиться к районному акушеру-гинекологу.
Осматривать было пока нечего, и Гиви решил понадеяться на свои наблюдательность и красноречие.
Здоровый, рыжий, наглый и циничный докторище, не дослушав с трудом исповедовавшегося генерала, заржал:
– Знаете, папаша, такие недоноски только в Назарьино бывают! Краевая патология!
Через несколько минут напор на районные власти резко усилился. Им было невдомек, что теперь отставной генерал-майор Курашвили искал сына.
Когда Дуня поняла, что Гиви счел себя подло обманутым и уже никогда не вернется, вдали показалась черная точка. Она выросла в заграничное длинное авто, которое затормозило у ворот.
Два длинноволосых иностранца в огромных черных очках явно пялились на Дунин дом. Дуня приосанилась и незаметно вытерла слезы. Маленький бородатый вылез из-за руля, картинно облокотился на капот и прокричал омерзительно знакомым голосом: