Гарри Поттер и Дары Смерти(astronom bash.ru)
Шрифт:
— Не называйте Гермиону дурочкой, — потребовал Гарри.
— Мне начинают надоедать эти пререкания. Пожалуй, я вернусь в кабинет директора.
С повязкой на глазах он начал пробираться к краю картины, пытаясь нащупать выход. Внезапно Гарри осенило:
— Дамблдор! Вы не можете привести с собой Дамблдора?
— Прошу прощения?
— Портрет профессора Дамблдора! Вы не могли бы позвать его сюда?
Финеас Найджелус обернулся на голос Гарри:
— Очевидно, не только магглорожденные такие невежды, Поттер. Портреты
Гарри слегка упал духом, наблюдая, как Финеас возобновил свои попытки выбраться из портрета.
— Профессор Блэк, — снова обратилась к холсту Гермиона, — вы не можете сказать нам, когда в последний раз меч Гриффиндора доставали из футляра? До того как его взяла Джинни?
Финеас нетерпеливо фыркнул:
— Полагаю, последним к мечу прикасался Дамблдор — ему понадобилось разбить кольцо.
Гермиона резко развернулась и взглянула на Гарри. Больше никто из них не осмелился произнести ни слова при Финеасе Найджелусе, которому наконец-то удалось найти выход.
— Ну что ж, доброй ночи, — колко произнес он, исчезая из виду.
Но когда виднелась одна верхушка остроконечной шляпы, Гарри неожиданно закричал:
— Стойте! Вы говорили Снейпу о том, что видели это?
Лицо с повязкой на глазах снова показалась на полотне:
— У профессора Снейпа сейчас и без того забот хватает — ему не до чудачеств Альбуса Дамблдора. До свидания, Поттер.
С этими словами Финеас Найджелус исчез окончательно, оставив после себя пустое мрачное полотно.
— Гарри! — воскликнула Гермиона.
— Я знаю! — заорал Гарри.
Не в силах сдержаться, он победно вскинул кулак — новость превзошла все его самые смелые ожидания. Гарри принялся мерить шагами палатку, готовый пробежать целую милю; он даже забыл о чувстве голода. Тем временем Гермиона заталкивала портрет Финеаса Найджелуса обратно в сумочку. Завязав тесемки, она отбросила ридикюль в сторону и, сияя, повернулась к Гарри:
— Мечом можно уничтожать хоркруксы! Гоблинские клинки вбирают в себя только то, что делают их сильнее. Гарри, меч пропитан ядом василиска!
— И Дамблдор не отдал мне его, потому что меч был ему еще нужен: он собирался уничтожить медальон…
— …и он, должно быть, догадался, что тебе не удастся получить меч по завещанию…
— …и сделал копию…
— …и положил ее в стеклянный футляр…
— …и оставил настоящий… Где?
Они посмотрели друг на друга, и у Гарри возникло ощущение, что истина витает где-то совсем рядом, издевательски близко. Почему Дамблдор не сказал ему?
Или все-таки сказал — а Гарри просто не понял?
— Думай! — прошептала Гермиона. — Думай! Где он мог оставить меч?
— Не в Хогвартсе, — сказал Гарри, снова
— Где-нибудь в Хогсмиде? — предположила Гермиона.
— В Визжащей хижине? Там никого не бывает.
— Но Снейп знает, как туда пробраться. Стал бы Дамблдор так рисковать?
— Он ведь доверял Снейпу, — напомнил Гарри.
— Не настолько, чтобы рассказать ему, что подменил меч.
— Да, ты права, — согласился Гарри, еще больше повеселев от мысли, что доверие Дамблдора к Снейпу было все-таки не безграничным. — Значит, он должен был спрятать меч подальше от Хогсмида? А ты как думаешь, Рон? Рон!
Гарри обернулся. На одно безумное мгновение ему показалось, что Рона в палатке нет — потом он обнаружил, что тот лежит на койке с каменным выражением лица.
— А, вспомнили обо мне наконец.
— Что?
Рон, фыркнув, уставился на дно второго яруса кровати:
— Продолжайте, продолжайте. Не хочу портить вам веселье.
Гарри недоуменно взглянул на Гермиону, но та только покачала головой — похоже, тоже не понимая, что происходит.
— Да в чем проблема-то?
— Проблема? Нет никакой проблемы, — ответил Рон, по-прежнему стараясь не смотреть на Гарри. — Во всяком случае, ты ее явно не видишь.
По брезентовой крыше палатки застучали капли дождя.
— Ну, для тебя-то она очевидна — давай, выкладывай, — сказал Гарри.
Рон свесил длинные ноги с кровати и сел. Он был не похож на себя и выглядел совершенно отталкивающе.
— Ладно, выкладываю. Ты думал, что я начну прыгать по палатке от радости, потому что появился ещё один дурацкий вопрос, на который у нас нет ответа. Может, просто добавим его в список вещей, о которых ты не имеешь никакого понятия.
— Не имею понятия? — повторил Гарри. — Я не имею понятия?
Кап-кап-кап: дождь лил все сильнее, барабаня по покрытому листвой берегу — его шум сливался с журчанием реки. Праздничное настроение исчезло как не бывало: Рон говорил именно то, что Гарри так боялся от него услышать.
— Ну конечно, это лучшие дни в моей жизни, — сказал Рон. — Знаешь, с раненой рукой, без еды, зад отмораживать каждую ночь… Но я все же надеялся, что после нескольких недель бесцельной беготни мы чего-то добьемся.
— Рон, — произнесла Гермиона, но так тихо, что тот вполне мог притвориться, что не расслышал её сквозь громкий перестук дождя.
— Я думал, ты знал, на что шел, — сказал Гарри.
— Вои и я тоже так думал.
— Ну, и в чём именно не оправдались твои ожидания? — спросил Гарри, чувствуя, как в нём поднимается волна гнева. Он перешёл в нападение: — Думал, мы будем останавливаться в пятизвездочных отелях? Каждый день находить по хоркруксу? И ты сможешь вернуться к мамочке на Рождество?
— Мы рассчитывали, что ты знаешь, что делать! — заорал Рон, вскакивая. — Мы думали, Дамблдор сказал тебе, и у тебя есть план!