Гарри Поттер и эффект снов
Шрифт:
Хотя Гарри понимал, что скорее всего ему скажут, что нельзя, он продолжал изображать беспокойство и старался не показывать свою истинную цель. «Не надо мне этого, неинтересно», — твердил он, когда кто-то спрашивал о его планах. Но дедушка, наблюдая за его усилиями и понимая, как сильно внука радуют эти зеленые бумажки, не стал укрывать деньги в банке. Роберт Хаккет видел, что Гарри явно копит на что-то важное — на что-то, чего ему не хватает в жизни, и знал, что для своего маленького, но весьма настойчивого внука лучше позволить ему продолжать.
Честно говоря, когда Роберт и Джон Шеппард, который недавно вернулся
А Гарри продолжал упорно двигаться к своей цели, не подозревая, что, пока он медленно и методично собирал деньги, его почти забытое прошлое тем временем продолжало свою жизнь, живя в его родном мире, и через два месяца после его восьмилетия случилось это.
Старуха Фиг, та, что когда-то наблюдала за ним в доме из соседнего дома, теперь стояла на холме Пэндел, в темном балахоне, с загадочным выражением лица. Рядом с ней стояли странные спутники — черный петух, черый баран и даже один негр. Лучше не спрашивать, где она его достала и чего ей это стоило, но старуха надеялась, что все затраты оправдают результат.
Первые жертвы пали быстро: петух был первым, с его кровью заливали алтарь. Из уст старухи вырывались слова, резкие и жестокие, как скрип старой скрипки. В их звуках звучала темная магия, полная злобы и неизведанного ужаса. Кровь животного текла рекой, окропляя древний камень. Голос старухи становился то высоким и властным, то угрожающим и низким, порождая чувство невидимой угрозы. Казалось бы, что может дать такая жалкая сквибка? не способная, казалось бы, к магии, а поди ж ты может и ещё как!
Когда кровь петуха окропила алтарь, она загорелась пламенем. Но не обычным огнем — она вспыхнула фиолетовым, с отблесками черной, почти невообразимой тьмы пламенем откровенно неестественным и жадным. Животное, а затем и негр, вздрогнули от страха и боли, А старуха не показывала ни малейшего сострадания.
С необычайной силой она направила взгляд на барана, повелела ему двигаться, и, когда животное покачнулось, привела его к алтарю, в последний момент перерезав горло. Кровь животного впиталась в алтарь, и пламя с жадностью накрыло новый поток, усиливаясь. Последним стал человек. Старуха схватила его, и не стала даже разрывать его плоть — она просто бросила его в темное пламя. Тот кричал, умолял, но его слова и страдания были бесполезны. Магия поглотила его с ненасытной яростью.
Когда последний стон стих, и темное пламя наконец угасло, оставив только черный, угрожающий свет, раздался голос. Он был низким и древним, в нем чувствовалось что-то старое и могущественное: «Я Доволен. Чего ты хочешь?»
Старуха, упав на колени, прошептала с отчаянием в голосе: «Я все сделала, верни мне мой дар, верни мне магию! Поттеры мертвы... Я все сделала, клянусь!»
Глава 12 Корабль
— Ложь! — прогремел голос Волан-де-Морта, и старуха Фиг почувствовала, как длинное щупальце хлестнуло её по лицу.
— Мальчишка жив, я это знаю! Как ты посмела солгать мне, ничтожество?
— Я искала его везде, — ответила старуха Фиг. — Он пропал уже год
— Я заколдовала его родственников, чтобы они ненавидели его и почти убили. После этого он пропал. Прежде чем позвать вас, я убедилась, что Поттер не вернётся. Он исчез год назад и с тех пор не появлялся. Дамблдор отправил его в этот дом. Я не могла подойти к нему, но я нашла способ, как это сделать. Я почти сделала это и считала, что это невозможно. Поттер мёртв, все Поттеры мертвы, я уверена.
— Значит, ты ошибаешься, — послышался холодный голос. — Сделки не будет, таково моё слово. Вон!
Выкрикнул тёмный силуэт, и старуха с криками покатилась с холма.
— Меня окружают одни дилетанты, — сказал дух Волан-де-Морта и исчез в неизвестном направлении
Фиг, «бедная и несчастная» Фиг, медленно плелась обратно, тихо бурча что-то себе под нос. Она искренне, истово, всем сердцем ненавидела род, который однажды её изгнал. Род, который лишил её самого дорогого — магии. И за что?
За то, что она хотела красиво жить. За то, что всего лишь продала один вшивый секрет. Ну да, они хотели узнать, как делают особую краску для артефактов, но ведь это всего лишь краска! А она хотела балы, она хотела жизни, а не сидеть за этими глиняными горшками, словно обычная крестьянка. Это было унизительно, отвратительно, неприемлемо.
Она всего лишь мечтала о бале. Всего лишь о платье. Ну да, с жемчугом и бриллиантами, но это же соответствовало её статусу представительницы Священных Двадцати Восьми! А что получила? Хлеб, вода, и телесные наказания. Её — взрослую, достойную женщину! Это было невыносимо. Это была подлость.
«Они могли бы обеспечить мне достойное существование, как того требует моё право по рождению!» — думала она, стискивая зубы от ярости. Но вместо этого её наказали, загнали в угол, как никчёмную крысу. Это было омерзительно. Именно за это Фиг, ранее известная как Ванесса Поттер, ненавидела их всем своим сердцем. Это была ненависть, что горела ярким пламенем, съедая её изнутри.
Она вспомнила день, когда её не просто изгнали. Её стерли из магического мира. Они уничтожили её имя, её сущность. Даже её подруга, к которой она обратилась за помощью, не помнила, кто она такая, и рассмеялась ей в лицо. А потом... Потом этот отвратительный Карлос Поттер, издевательски ухмыляясь, сказал ей, что теперь она — никто. Они, сказал он, модифицировали чары Фиделиуса, чтобы никто и никогда не смог вспомнить её. «Теперь ты — это то, кем являешься на самом деле, — сказал он тогда. — Лишь тень волшебника».
Эти слова звучали у неё в голове, словно ядовитый шёпот. Она сжимала кулаки, пока ногти не впивались в ладони. Она ненавидела Карлоса. Она ненавидела Гарри Поттера. Она ненавидела их всех. «Если бы я могла добраться до этого мальчишки, Гарри Поттера... Как бы долго я его душила, как бы сжимала его шею... О нет, он не умер бы быстро!» — мысли об этом наполняли её больное воображение сладостной жаждой мести.
Но эта проклятая магия Поттеров... Она защищала даже этого мальчишку. Даже после их смерти. Какие же они лицемеры! Они, которые выгнали её, чистокровную леди, на улицу, защищают этого ублюдка, покрывают его магией! Ненавижу, думала Фиг. Ненавижу! И уничтожу!