Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
Шрифт:
Гарри совсем не удивился. Ему сразу вспомнилось, что в далеком бесправном детстве Дадли всегда норовил отобрать у Гарри даже то, от чего самого Дадли тошнило.
— Что еще она говорила? — спросил Снейп как бы между прочим, но у Гарри мгновенно возникло чувство, что допрашивают его, и злость завибрировала в душе. Это, впрочем, совершенно не мешало ему подумать, что он выяснил о Снейпе далеко не все. И, как бы ни доверяли ему Дамблдор и Перси, некоторые факты его биографии, если они подтвердятся, ничем нельзя оправдать. И не место таким типам в ни в Ордене, ни тем более в «Хогвартсе».
Но сопротивляться вопросу гриффиндорец
— Это правда, что Вы избавились от своей маггловской подружки, когда поступили на службу Лорду Волдеморту? — спросил Гарри, втайне гордясь, что в его голосе прозвучала должная твердость. — Вы ее убили?
Несколько секунд назад человек, стоящий перед ним, был таким же, как всегда: жестким, несимпатичным, язвительным. Теперь же со Снейпом начало твориться нечто странное и ужасное — странное и ужасное даже для Снейпа.
— Нет, — вкрадчиво произнес он, — ее убил твой драгоценный крестный отец, Сириус Блэк.
Меньше всего Гарри ожидал столь дикого обвинения. Он даже заподозрил, не бредит ли профессор.
— Тетя Петуния говорила, несчастный случай, — припомнил юноша.
— Ну да, — покладисто согласился, продолжая из темноты испепелять его взглядом, Снейп, так что Гарри даже пожалел, что не связал его. — Взрыв газа. Пол-улицы к черту. Ни о чем тебе не напоминает?
Гарри ошалело кивнул, почти физически ощущая волны ненависти, проходящие сквозь него. Снейп ненавидел Сириуса, это бесспорно, но никогда в жизни Гарри не стал бы искать для этого иной причины, чем неприязнь в школьные годы.
— Но это Питер Петтигрю, — пролепетал он и невольно отступил на шаг, хотя в своем нынешнем положении невооруженный профессор не мог ничего ему сделать.
— И эта мразь тоже, — согласился Снейп, — но ничего этого не было бы, если бы чертов Блэк не помчался править свои косяки.
— Он хотел отомстить за моих родителей, — робко произнес Гарри. Но смягчить профессора было невозможно.
— Блэк никогда не давал себе труда подумать, как его действия отразятся на нем самом, — злобно прорычал Снейп, — что уж говорить о других. Взрыв — это на его совести. Я всегда думал — надо же ей было там оказаться! И он получил по заслугам. Конечно, получил, — с нажимом произнес Снейп, словно уговаривал сам себя.
Ситуация казалась Гарри невыносимой, и какая-то часть его уже жалела, что он затеял все это. Ему хотелось задать вопрос: «Вы ее любили?», — но Гарри не решился. То, что творилось со Снейпом, было слишком страшно. Гораздо хуже, чем с тетей Петунией, под действием признавалиума охотно обзывающей ближних и дальних. О нет, Северус Снейп был другим. Этот человек целиком состоял из самообладания, и теперь, когда Гарри удалось заглянуть ему в душу, парню сделалось гораздо дискомфортнее, чем со Снейпом, ему привычным, пусть даже саркастичным, жестоким и несправедливым. Вдобавок, часть его личности легко перенимала переживания Северуса Снейпа. Именно тогда, когда Снейп имел все основания полагать, что покончил с мародерами, столкнуться с ними таким вот образом…
— Так у вас был ребенок? — решился он на конкретный вопрос.
— Петуния и это разнюхала, — без запинки прошипел Снейп. — Все-то она помнит. Вот ведь дрянь!
Гарри никогда не считал, что обязан быть благодарным племянником. Но тут он почему-то заволновался, не вздумается ли Снейпу нанести благодарственный
— И что с ним стало? — не удержался Гарри.
— С ней, — поправил Снейп. — Хвала Мерлину, ничего!
— Подробнее, — мстительно потребовал Гарри. — Она училась в «Ховартсе» или… Вы что, в приют ее сдали?
— Ни то, ни другое, Поттер. Ее воспитывала моя мама, и я сделал все, чтобы они ни в чем не нуждались. Правда, и видеть их не мог, почти. Нет, моя дочь не посещала «Хогвартс», она оказалась магглой, как и ее мать. Сейчас она учится чему-то, чего я совершенно не понимаю, увлекается греблей и этой дурацкой музыкой, — выражение лица Снейпа ярко свидетельствовало о его пренебрежительном отношении к интересам подобного рода. — Не жди, я вовсе не жалуюсь. Я сам упустил шанс воспитать своего ребенка, но зато сохранил ей жизнь, — и тут на его лице промелькнуло выражение омерзения и злости; в тот момент Гарри, вне всяких сомнений, прочел его мысли: Снейп снова подумал о Сириусе. О Сириусе, которого, как он считал, превзошел по всем параметрам, ведь он, Северус Снейп, невзирая ни на что, добился многого в этой жизни, а Сириус, имеющий все от рождения, не создал для себя ничего. И Гарри очень хотелось бы на это ответить, что зато Сириуса он любил, а Снейп, по его мнению, просто чудовище.
Так они стояли в накаленном неприязнью молчании и вели каждый свой беззвучный диалог. Но внезапно что-то неуловимо переменилось, и Снейп сатанински расхохотался.
— Вот что, Поттер, — мягко, но угрожающе промолвил профессор, — это, конечно, забавно, но я бы на твоем месте помнил, с кем ты имеешь дело. Сегодняшний день рано или поздно закончится, рано или поздно Министерство выпустит меня, а потом — одна капля в твоем стакане и… Ты уверен, что тебе нечего скрывать от меня?
Гарри знал, что теперь уже может поступать как угодно, может сколько угодно напоминать себе, что он взрослый человек и у Снейпа учиться больше не будет. Все равно им владело отвратное чувство, что от зельевара никуда не деться.
— Так поэтому Дамблдор верил Вам? — решил Гарри порассуждать напоследок. — Потому что у Вас маггловская дочь, и в случае победы Волдеморта это не сошло бы Вам с рук.
— Да, Поттер, наконец-то ты дал себе труд пошевелить мозгами. Не ожидал! — сварливо произнес Снейп. — А теперь давай в Министерство, и чтоб больше без фокусов! И еще — если вздумаешь распространяться дальше о том, что узнал сегодня, имей в виду: мне как раз нужен подопытный для изучения одного экзотического яда.
Гарри вздрогнул, но не от страха, ведь и раньше Снейп угрожал ему похожим образом. Действие запаха выветривалось, однако Гарри чувствовал, что профессор еще не полностью восстановил свою броню. Это ощущение было ему неприятно, юноша очень хотел бы отгородиться и от Снейпа, и от всего, что узнал о нем.
— А как же обещание, которое Вы дали моему дедушке? — тускло спросил Гарри, видя, что профессор ждет ответа.
— Дорогая Петуния и ее длинный язык, — констатировал Снейп и мрачно добавил: — Только благодаря этому обещанию ты жив до сих пор.
Намерения парня завершить это поскорее под воздействием раздражения ослабли: напоминания такого толка у Гарри, на самом деле, завязли в зубах еще с того далекого дня в Визжащей хижине, когда он впервые встретился со своим крестным отцом. Зная, что профессор не сможет отказаться отвечать, он безжалостно произнес: