Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
Шрифт:
— Вы еще что-то хотели добавить, сэр?
Гарри ожидал, что Снейп будет сопротивляться, и был неприятно поражен, когда оказалось наоборот. Неподвижная фигура, застывшая в шаге от него, казалась безжизненной, как будто бы в голос ушла вся энергия профессора. Слова, которых Гарри мог бы ожидать, полились охотно, и чем-то это даже напоминало тетю Петунию. Но заблуждался Гарри недолго: зельевар был слишком расчетлив для того, чтобы просто болтать. Впрочем, даже понимая, что Снейп выплескивает на него свой гнев и заодно — то, что не жалко, Гарри не сразу нашел в себе силы его остановить.
— Мерлин,
— Довольно, сэр, — потребовал Гарри. Разумеется, никакой полезной информации, на основании которой можно действовать, он не получил. И узнал, по сути, только то, что Снейп его ненавидит. Парень чувствовал себя опустошенным, разочарованным, даже сломленным тем, что узнал о Сириусе, и все же, начни он заново, не отказался бы от этой попытки.
— Я тоже так считаю. Мы слишком долго стоим здесь и мирно беседуем, — мрачно согласился Снейп. — Чего доброго, кто-нибудь из обитателей этого милого района нас запомнит.
«Это он намекает, что я заваливаю задание», — стиснув зубы, расшифровал Гарри.
Теперь им нужно было добраться до Министерства, и, согласно плану Серого Кардинала, сделать это следовало на метро. Снейп шагал впереди, не оглядываясь, что неприятно поразило юношу. Беглый профессор даже не считал нужным делать вид, будто чего-то опасается со стороны своего бывшего ученика. А Гарри, хоть его и злило это, понимал, что не сможет никому объяснить, с какой стати должно быть по-другому.
Парня лихорадило. Он предполагал, конечно, что разговор растревожит не только Снейпа, а его тоже. Гарри с ужасом осознал, что как будто бы смотрит на себя глазами Снейпа. «А чего ты хотел? Приятного сюрприза?» — вопрошал он сам себя, и становилось все очевиднее, что вечер не закончен. Критичный внутренний голос то и дело твердил, что он, Гарри Поттер, воплотивший замысел с правдодымом, должен не только принять все удары, нанесенные бременем знания, но и выдержать испытание до конца и задать все вопросы, даже если вместо ответов получит злобу и ехидство.
В метро Гарри пришлось платить. Фред Уизли сунул ему кошелек в тот момент, когда он выбегал из дома, чтобы сбить с ног профессора, и Гарри пережил несколько неприятных секунд, когда ему вдруг пришло в голову, что там сейчас не окажется маггловских денег. К счастью, Снейп повернулся к нему спиной, а спина не умела читать мысли, и недолгая неуверенность Гарри не стала поводом для отвратительных профессорских шуток.
Час пик давно миновал, в вагоне, куда они вошли, было пусто. Они заняли места в центре и уставились в разные стороны.
Гарри колебался. Больше всего на свете ему хотелось никогда не заговаривать с этим человеком. Впрочем, он знал, что пленного, по правилам, рано или поздно необходимо связать. Кроме того, он желал
— Ты хочешь спросить меня? — раздался рядом знакомый вкрадчивый голос. — Позволь, угадаю, о чем. Я никогда не сомневался в том, кто именно бросил петарду в котел Гойла. Ты действительно завалил зелья на третьем курсе, и Дамблдор, прямо скажем, прибегнул к недозволенным методам, нажав на мое чувство благодарности к семье твоей матери. А когда ты воспользовался моим учебником…
С первых слов Гарри стало очевидно, что ему будет, что послушать оставшуюся, довольно значительную часть пути. И, коль скоро тишины не предвиделось, а болезненное ощущение от рассказа профессора, пусть не сгладилось, но ушло куда-то вглубь, Гарри решил, что лучше попробовать что-то узнать, чем слушать всякую чушь.
— Вы не угадали. Скажите, родственники моего отца, — заговорил гриффиндорец, и собственный голос показался ему слабым и жалким, — как они отнеслись к маме?
— Отвратительно, — без паузы выдал Снейп.
— А почему? — спросил Гарри, невольно поворачиваясь к собеседнику.
Глаза зельевара с оценивающей неприязнью прошлись по нему. Затем Снейп медленно выдохнул, и Гарри, переживая в душе небывалое смятение, понял, что, к добру это или нет, но ему решено ответить.
— Отличный вопрос, — едко заметил профессор. — Полагаю, дорогая Петуния без особой охоты информировала тебя о том, в какой семье выросла. Собственно, она — самая недостойная дочь своих исключительных родителей. Но и Лили от нее недалеко ушла, — убедившись, что Гарри никак не реагирует на последнее замечание, он продолжал. — Мамаша Поттера, ну, твоего отца, обожала его так, что становилось противно. Конечно, они со стариком Поттером все выяснили о семье бедной старушки Лили. И уж как оно им не понравилось!
— То, что они были бедными? — уточнил Гарри, против воли напрягаясь.
— Бедными! — фыркнул Снейп. — Если бы только! Поттеров не устраивало в них все! То, где они жили, чем занимались, между прочим, Поттеры соизволили познакомиться с Элом и Джил лично, еще когда мы учились в школе. Надо было видеть, как они сбежали! Пяти минут не высидели в гостях, даже забыли, как аппарировать, а может, они и не умели.
— Джил и Эл — мои бабушка и дедушка? — спросил Гарри, вычленив эту информацию из потока всей прочей, довольно-таки оскорбительной.
— Да, — кивнул профессор. — После этого твои другие дед и бабка, как мне известно, категорически запретили Поттеру связываться с особой такого происхождения.
— Потому что она была магглорожденной? — такая мысль неприятно поразила Гарри; ведь для его отца это не имело никакого значения. Но и для Сириуса тоже… Гарри поморщился: он никогда не представлял себе семью Поттер вроде семьи Блэк.
— Нет, — помрачнел Снейп, кривясь, как от боли. — И почему я должен тебе это говорить?! Петуния отлично могла бы выполнить эту грязную работу, — он явно тянул время, что лишь усиливало напряженное внимание Гарри. — Эл и Джил никогда не были женаты, вот что шокировало Поттеров по-настоящему.