Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)

Роулинг Джоан Кэтлин

Гермиона взглянула на Рона со странным выражением лица.

— Дай мне их сюда, — резко бросила она.

— Чего? — удивился Рон.

— Дай мне сюда, я их посмотрю и исправлю, — пояснила она.

— Ты что, серьезно? О, Гермиона, ты просто наша спасительница, — воскликнул Рон. — Ну что тебе сказать..?

— Можешь сказать: «Обещаем, что больше никогда не будем откладывать нашу домашнюю работу на последний момент», — Гермиона протянула обе руки за рефератами и не удержалась от улыбки.

— Гермиона,

огромное спасибо тебе, — устало произнес Гарри, передал ей свой реферат, откинулся в кресле и потер глаза.

Было уже за полночь, и в гостиной не осталось никого кроме них троих и Крукшанкса. Тишину нарушал только скрип пера Гермионы то здесь, то там исправляющей рефераты, и шелест страниц разложенных на столе справочников, когда она заглядывала туда сверяться. Гарри был просто без сил. Вдобавок его снедала непонятная, болезненная пустота, которая не имела отношения к усталости и даже к письму, которое уже обуглилось в пламени камина.

Он понимал, что половина Хогвартса считает его странным, даже ненормальным; он знал, что «Ежедневный Пророк» несколько месяцев распространяет ложь на его счет, но когда прочел письмо Перси, когда узнал, что Перси советует Рону расстаться с ним и даже доносить на него Амбридж, все происходящее стало как никогда реальным. Гарри был знаком с Перси четыре года, жил в его доме на каникулах, делил с ним палатку во время Мирового турнира по квиддичу, даже удостоился его высокой оценки за второе задание Тримагического Турнира в прошлом году, но всетаки теперь Перси считал его неуравновешенным и способным на насилие.

В приливе симпатии к своему крестному Гарри подумал, что Сириус, возможно, единственный из всех, кого он знает, в состоянии понять, каково приходится сейчас Гарри, потому что Сириус оказался в той же самой ситуации. Почти все в магическом мире считают Сириуса опасным убийцей и рьяным сторонником Волдеморта, и с этим Сириусу приходится жить целых четырнадцать лет…

Гарри заморгал. Только что ему почудилось в пламени то, чего там быть не может. Там чтото возникло и тут же исчезло. Нет… не может быть… должно быть ему показалось, потому что он думал о Сириусе…

— На, перепиши это, — Гермиона передала Рону его реферат и лист, покрытый своими пометками к нему. — И добавь то заключение, которое я для тебя написала.

— Гермиона, ты, правда, самый замечательный человек, которого я когданибудь встречал в жизни, — слабо протянул Рон. — И если я вдруг опять буду тебе грубить…

— Я пойму, что с тобой уже все в порядке, — закончила Гермиона. — Гарри, у тебя все нормально кроме этой приписки в конце. Ты, наверное, ослышался, профессор Синистра говорила, что Европу покрывает лёд, а не мёд… Гарри?

Гарри соскользнул с кресла на изношенный, с подпалинами, коврик у камина и теперь,

стоя на коленях, пристально вглядывался в огонь.

— Гарри… эй? — удивился Рон. — Ты что там делаешь?

— Я только что видел в огне голову Сириуса, — пояснил Гарри.

Он говорил довольно невозмутимо: в конце концов, он уже видел в этом камине голову Сириуса в прошлом году и общался с ним таким же образом, но сейчас он просто не был уверен, что глаза не обманывают его… видение исчезло слишком быстро…

— Голову Сириуса? — повторила Гермиона. — Ты хочешь сказать, так же, как он разговаривал с тобой во время Тримагического Турнира? Но сейчас он не стал бы так поступать, это слишком… Сириус!

Она задохнулась и уставилась в камин. Рон опустил перо. В центре пляшущих языков пламени появилась голова Сириуса, на усмехающееся лицо падали пряди длинных черных волос.

— Я уж решил, что ты отправишься спать до того, как все разойдутся, — проговорил он. — Я каждый час проверял.

— Ты каждый час появлялся здесь, в огне? — переспросил Гарри, которого уже разбирал смех.

— Только на пару секунд, чтобы проверить, чист ли берег.

— А если бы тебя заметили? — с тревогой воскликнула Гермиона.

— Пожалуй, одна девчушка… на вид — первокурсница… заметила меня мельком… Но не волнуйся, — поспешно уточнил Сириус, увидев, как Гермиона прижала руку ко рту, — как только она оглянулась, я уже исчез. Держу пари, она решила, что я — какоето причудливое полено или еще что…

— Но Сириус, это же так рискованно… — начала Гермиона.

— Ты говоришь, как Молли, — поморщился Сириус. — У меня был единственный способ ответить на письмо Гарри и не пользоваться шифром… шифры можно разгадать.

При упоминании о письме, Гермиона и Рон тут же повернулись к Гарри.

— Ты не говорил, что писал Сириусу! — упрекнула его Гермиона.

— Я забыл, — ответил Гарри, что было совершеннейшей правдой: встреча с Чо в совятне полностью вытеснила из памяти все остальное. — Не смотри на меня так, Гермиона, из этого письма никто, даже если и захочет, не сможет извлечь никакой секретной информации, да, Сириус?

— Все было вполне благоразумно, — улыбнулся Сириус. — Но, на всякий случай нужно поторапливаться, нам могут помешать… итак, твой шрам.

— А что со?.. — начал Рон.

Но Гермиона тут же прервала его:

— Позже поговорим. Продолжай, Сириус.

— Я понимаю, когда он болит, приятного мало, но мы считаем, что особых причин для беспокойства нет. В прошлом году он тоже болел, не так ли?

— Да, и Дамблдор объяснял, что это происходит всегда, когда Волдеморт сильно волнуется, — пояснил Гарри, как обычно проигнорировав вздрагивания Рона и Гермионы. — Наверное, тем вечером, когда у меня было взыскание, он просто разозлился сильно, или я не знаю что…