Гарри Поттер и Орден Феникса (народный перевод)
Шрифт:
Гарри не думал о тех словах в течении нескольких недель; он был так поглощен тем, что происходило в Хогвартс, слишком занятый продолжающимися сражениями с Умбридж, несправедливостью вмешательства Министерства… но теперь они вернулись к нему и заставили его задуматься… Гнев Вольдеморта имел бы смысл, если бы он был все также далек от того, чтобы наложить руки на это оружие, независимо от того что это было за оружие. Мешал ли ему Орден, препятствовал ли захвату оружия? Где оно храниться? У кого оно сейчас?
— Мимбулус Мимблетония, — сказал голос Рона и Гарри вернулся в чувство как раз
Гермиона легла спать рано, оставив Косолапсуса свернувшимся на ближайшем стуле, а узловатые вязаные эльфийские шляпы, лежащими на столе у огня. Гарри был доволен, что ее не было рядом, потому что он не хотел снова обсуждать боль в шраме и выслушивать уговоры пойти к Дамблдору. Рон продолжал бросать на него обеспокоенные взгляды, но Гарри достал книгу Заклинаний и принялся дописывать свое сочинение, хотя он только притворялся сосредоточенным, и к тому времени, когда Рон сказал, что идет спать, он не написал практически ничего.
Время перевалило за полночь, пока Гарри читал и перечитывал раздел об использовании подло-травки, любистока и чихослова и не понимая из этого ни единого слова.
Эти растения наиболее эффективны при воспалении мозга, и поэтому часто используются в Запутывающем и Оглупляющем зельях, где волшебник жаждущий создания импульсивности и безрассудства…
… Гермиона сказала, что Сириус становится безрассудным, будучи запертым в Гриммаулд-Плейс…
… наиболее эффективны при воспалении мозга, и поэтому часто используются…
… в Ежедневном Пророке посчитали бы, что его мозг воспалился, если бы они выяснили, что он знал то, что чувствовал Вольдеморт…
… и поэтому часто используются в Запутывающем и Оглупляющем зельях…
… запутанное было слово, хорошо; почему он знал что чувствовал Вольдеморт? Что это была за сверхъестественная связь между ними, которую Дамблдор никогда не мог объяснять толком?
… где волшебник жаждущий…
… как Гарри хотел бы заснуть…
… создания импульсивности…
… было тепло и удобно в кресле перед камином, с дождем, все еще стучащим по оконным стеклам, мурлыкающим Косолапсусом, и треском огня…
Книга выскользнула из ослабшей руки Гарри и с глухим стуком приземлилась на коврике. Его голова склонилась вбок…
Он снова шел по бесконечному коридору, его шаги отзывались эхом в тишине. Дверь в конце коридора вырисовывалась все четче, его сердце колотилось в волнении… если бы он только мог открыть ее… войти внутрь…
Он протянул руку… кончики его пальцев были в дюйме от нее…
— Гарри Поттер, сэр!
Он сразу проснулся. Все свечи в комнате отдыха были погашены, но рядом с ним что-то двигалось.
— Кто здесь? — сказал Гарри, выпрямившись в кресле. Огонь почти погас, в комнате было темно.
— У Добби ваша сова, сэр! — сказал писклявый голос.
— Добби? — хрипло сказал Гарри, глядя через мрак на источник голоса.
Добби, домашний эльф, стоял около стола, на котором Гермиона оставила пол дюжины ее вязаных шляп. Его большие, заостренные уши теперь были придавлены чем-то, похожим на все шляпы, которые Гермиона когда-либо вязала; он носил их одну на другой, так, что его голова казалась
— Добби вызвался возвратить сову Гарри Поттеру, — сказал эльф писклявым голосом, со взглядом обожания на лице, — Профессор Груббли-Планк говорит, что она теперь в порядке, сэр — Он склонился в глубоком поклоне, так, что его похожий на карандаш нос коснулся изношенной поверхности коврика, а Хедвига издала возмущенный крик и затрепыхалась на ручке стула Гарри.
Спасибо, Добби! — сказал Гарри, поглаживая голову Хедвиги и сильно моргая, пытаясь избавиться от образа двери из его сна… она была очень отчетливой. Рассматривая Добби вблизи, он заметил, что эльф также носил несколько шарфов и неисчислимое количество носков, так, чтобы его ноги выглядели слишком большими для его тела.
— Э… ты брал всю одежду, которую оставляла Гермиона?
— О, нет, сэр, — сказал Добби радостно. — Добби брал кое-что для Винки, сэр.
— Да, а как — Винки? — спросил Гарри.
Уши Добби слегка поникли.
— Винки все еще много пьет, сэр, — сказал он печально, его огромные круглые зеленые глаза, большие как теннисные шары, стали грустными. — Она все еще не беспокоится об одежде, Гарри Поттер. Ни делайте ее для других домашних эльфов. Ни один из них не покинет больше Гриффиндорскую Башню, не с шляпами и носками спрятанными повсюду, они находят это оскорбительным, сэр. Добби делает это сам, сэр, но Добби не возражает, сэр, поскольку он всегда надеется встретить Гарри Поттера и сегодня вечером, сэр, его желание исполнилось! — Добби снова склонился в глубоком поклоне. — Но Гарри Поттер не кажется счастливым, — продолжал Добби, выпрямляясь и робко смотря на Гарри. — Добби слышал его бормотание во сне. У Гарри Поттера были плохие сны?
— Не такие уж и плохие, — сказал Гарри, зевая и протирая глаза. — У меня были и похуже.
Эльф рассматривал Гарри своими большими шарообразными глазами. Затем он сказал очень серьезно, его уши поникли, — Добби жаль, что он не может помочь Гарри Поттеру, поскольку Гарри Поттер освободил Добби, и Добби намного, намного счастливее теперь.
Гарри улыбнулся.
— Тебе не нужно помогать мне, Добби, но спасибо за предложение.
Он нагнулся и поднял книгу Микстур. Он решил закончить эссе завтра. Он закрыл книгу и как только он это сделал, свет от огня осветил тонкие белые шрамы на его руке — результат наказания Умбридж…
— Жди момента — есть кое-что, что ты можешь для меня сделать, Добби, сказал Гарри медленно.
Эльф оглянулся, сияя.
— Расскажите, Гарри Поттер, сэр!
— Я должен найти место, где двадцать восемь человек могут заниматься Защитой Против Темных Искусств, не рискуя быть обнаруженными любым из преподавателей. Особенно, — Гарри сжал руку на книге, так, что шрамы стали жемчужно белыми, — Профессором Умбридж.
Он ожидал, что улыбка эльфа исчезнет, его уши повиснут; он ожидал, что тот будет говорить, что это невозможно, или, что он попробует найти что-нибудь, но надежды не велики. Чего он не ожидал от Добби, так это того, что тот подскочит, и его уши, бодро покачивающиеся, хлопнут его по руке.