Гарри Поттер и заклятье смерти

Риндевич Константин

Выхода не было. Невозможно остановить прогресс, невозможно убедить людей доверять "не таким", невозможно не дать зародиться вопросам "А почему это они прятались? А что ещё они делали, скрываясь?". Как точно так же невозможно переубедить магов в их мнимом превосходстве, невозможно прекратить работу обливейторов, невозможно утихомирить голоса о ничего не понимающих маглах.

Невозможно остановить войну и спасти Статут.

Идея увидеть на старости лет Апокалипсис Гарри никак не прельщала. Выбирая между Статутом и целым миром, выбор был вполне очевиден. Жаль, что не для всех. План дяди — скорее наброски плана,

даже не черновик, надо признать, — предполагал постепенную интеграцию магов в общее общество. Пока было непонятно как — сперва предполагалось увеличить политический вес самого Гарри, как единственного мага из семьи, и разобраться, что собственно может дать магия, а что нужно волшебникам от остального мира. Первый пункт самому мальчику крайне не нравился, но что поделать? Других кандидатов всё равно не было.

— Mon dieu, естественно! — воскликнул мистер Фламель. — Когда-то, возможно, Статут смог кому-то чем-то помочь, хотя ещё вопрос — чем и кому. Но сейчас он лишь питает высокомерие магов и темноту незнания всех прочих. Статут породил Волдеморта и его последователей. Ха, превосходство! Римская центурия без труда разбивала сопоставимую по численности группу магов, имея лишь одного артефактора! А уж сегодняшнее оружие… Много ли волшебников смогли противопоставить что-то атомной бомбе? Ха, превосходство! Или они думают, что эти современные ментальные заклятья им помогут?

— Возможно, всё может обернуться плохо, — решился Гарри, мысленно вздохнув. Иногда взрослого с советом и готовым решением очень не хватало. — Вот, посмотрите.

Благо они уже были в дядином кабинете, и нужная папочка лежала прямо в столе. А чего её прятать? Кто поймёт, что простые выкладки о развитии техники — пророчество о грядущей войне с магами?

Ну, мистер Фламель, например, понял всё, стоило ему бегло просмотреть бумаги. Напряжённая спина, тяжелый бегающий по строчкам взгляд, нервное постукивание по подлокотнику кресла. С тяжелым вздохом алхимик наконец захлопнул папку и откинулся в кресле.

Несколько слов, которые мистер Фламель сказал потом, Гарри не понял. Похоже на латинский, кажется. Возможно, даже древне-латинский. А что? Италия южнее Франции. Не в Риме ли родился древний алхимик? Не то чтобы это что-то поменяло бы для Поттера, конечно.

— Пятьдесят лет, и Статуту конец, — наконец закончил ругаться мистер Фламель. Ну а что ещё он мог делать? Дядя вон тоже долго ругался, когда понял, к чему всё идёт. — Нет, даже раньше. Вычисления твоего дяди похожи на правду, но он прав, лучше предположить худшее. Люди никогда не меняются. Стоит Статуту рухнуть под тяжестью этих технологий, и можно будет считать дни до того, как Гея падёт в огне. Но что делать? Даже если стереть память тем, кто творить сеть сейчас, сколько дней, часов, минут это подарит?

Пока алхимик не нашёл какое-то своё решение, Гарри молча подсунул ему вторую дядину папочку. Мало ли, к чему может прийти древний маг, хоть он и не разделял волшебников и прочих людей? Нет, может быть его идеи будут лучше всего, что пришло в голову дяде. Может быть. Но вдруг он решит, что для того, чтобы Земля банально уцелела, лучше нанести превентивный удар и подсократить население?

Мистер Фламель быстро пролистал и вторую папку. Эта была спрятана куда лучше, хотя и напоминала для любого незнающего человека план для фантастического

романа.

— Да… — пробормотал он себе под нос, заметно успокаиваясь. — Да, это может сработать. Пожалуй, можно даже привлечь пару ребят из Beauxbatons. Это французская школа, Гарри, Шарбатон. Я знаю несколько людей в Европе, что могут поучаствовать в этом плане с той стороны. И советую тебе тоже ускорить планы — конечно, терпение позволит лучше узнать людей, но кто знает, сколько у нас времени по-настоящему? Сейчас лучше поторопиться. Merde, как не вовремя! Я ведь уже начал перерождение!

— Перерождение? — решил уточнить Гарри. Разве мистер Фламель не говорил, что не может умереть?

— Смену личности, но так звучит грандиозней, — признался алхимик, чуть усмехнувшись. — Я уже попрощался со всеми как Николас и всё подготовил к появлению в Китае молодого алхимика. Совсем скоро чета Фламелей мирно покинет этот мир после уничтожения философского камня, а нисколько на них не похожие недавно поженившиеся Фэн выйдут на китайскую землю. Уже невозможно всё повернуть назад, но как же невовремя! Хмм… Знаешь, Гарри, давай договоримся, что ты оставишь свой свиток твоему дяде, и мы сможем с ним напрямую обсудить планы по этому вопросу, ты не против? Не думаю, что с этим будут нерешаемые проблемы с моей стороны. Тебе же стоит всё же найти доверенных людей в Хогвартсе и оставить это им. Увы, битвы с Волдемортом новая информация не отменяет. Если магия всё умрёт, всё равно все иные планы будут бесполезны.

Гарри моргнул, пытаясь переварить быструю речь алхимика. В принципе, свиток — ну, тот, с помощью которого он всё это время общался с мистером Фламелем, врученный Поттеру когда-то вороном, — действительно стоит оставить дяде. Вот только во всём этом был один вопрос. Мальчик сомневался, что мистер Фламель рассказал о смене личности хоть кому-то. С его слов выходило, что об этом никто не знал. Так почему?

— Почему вы вообще мне всё рассказываете? И сейчас, и раньше? Отвечаете подробно на все вопросы?

— Всё просто, Гарри, — печально усмехнулся древний алхимик. — Как я уже говорил, ты первый избранный, которого я встретил до исполнения пророчества. Ты единственная ставка, которую я могу сделать, чтобы спасти магию. Кто знает, что тебе потребуется, чтобы победить? Волдеморт куда слабее Гриндевальда, это так, но для тебя? Оба безмерно сильнее, и то, что одна бездонная пропасть меньше другой — какая разница? Я не могу в здравый срок даровать тебе сопоставимую мощь, но могу дать иное, не менее важное оружие — знание. Кто скажет, что тебе может пригодиться? Потому я абсолютно честен и открыт с тобой, Гарри. Ох, и да, Альбус скорее всего уже знает, что камень был у тебя, и ты вернул его мне.

— Вы поняли? — Гарри почувствовал, что краснеет. Это не было ложью, конечно. Фламель сам решил тогда, перед Рождеством, что мальчик работает с директором и именно от него получил философский камень. Поттер просто не стал это отрицать. Да, это не было ложью. Но всё равно было стыдно.

— Когда спас убегающий суп, — чуть рассмеялся древний алхимик, наслаждаясь выражением лица Гарри, когда тот вспоминал их самый первый разговор незадолго до Рождества. — Уверяю тебя, Альбус тоже не мало понял из того, что ты ему не рассказывал, без какой-либо моей помощи. Поэтому не удивляйся, если он поднимет эту тему.