Гарри Поттер (сборник 7 книг) (ЛП)
Шрифт:
Шумно отдуваясь, Гарри, Рон и Гермиона потопали вверх по крутой спирали ступенек и наконец услыхали над головой многочисленные голоса - значит, кабинет прорицаний где-то совсем рядом.
– Прощайте, друзья!
– крикнул рыцарь, ныряя головой в картину со зловещего вида монахами.
– Прощайте, мои соратники! Если когда-нибудь вам понадобится благородное сердце и стальные мускулы, кликните сэра Кэдогана!
– Кликнем, - сказал Рон, едва рыцарь пропал из виду.
– Когда понадобится сумасшедший.
Еще несколько ступеней, и они очутились на тесной площадке, где столпился весь класс.
– Как же мы туда попадем?
И точно в ответ на его недоуменный вопрос, дверца люка внезапно открылась и прямо к ногам Гарри опустилась серебристая веревочная лестница. Класс в изумлении притих.
– Только после тебя, - улыбнулся Рон.
И Гарри полез первый. Он очутился в очень странном классе. Скорее это был не класс, а что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погруженной в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах задернуты, многочисленные лампы задрапированы темно-красным шелком. Было очень тепло и душно, в камине под заставленной странными вещицами каминной полкой горел огонь, издавая тяжелый дурманящий аромат. На огне закипал большой медный чайник. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запыленные птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрепанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.
За Гарри из люка показался Рон, скоро к ним присоединился весь класс, говоривший почему-то шепотом.
– Где она?
– спросил Рон.
Откуда-то из полумрака раздался приглушенный, почти неземной голос:
– Добро пожаловать. Как приятно видеть вас наконец в вашем физическом облике.
Гарри сначала показалось, что в свете камина появилась большая блестящая стрекоза. Профессор Трелони была очень худа, толстые стекла очков многократно увеличивали и без того огромные глаза, на плечах газовая в серебряных блестках шаль. С тонкой шеи свисают бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья украшены перстнями и браслетами.
– Садитесь, деточки, садитесь.
– Профессор приглашала учеников, как дорогих гостей.
Толкаясь, стали рассаживаться: кто в кресло, кто на пуф. Гарри, Рон и Гермиона сели вокруг одного стола.
– Приветствую вас на уроке прорицания.
– Сама Трелони села в широкое кресло возле камина.
– Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор еще меня не видели. Я редко покидаю свою башню. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают мое внутреннее око.
Никто ничего не ответил на это неожиданное заявление. Сивилла Трелони легким движением плеч поправила шаль и продолжала:
– Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врожденной способностью ясновидения. Книги помогают только до определенных пределов…
Гарри с Роном, улыбнувшись, взглянули на Гермиону, которую слова профессора прорицания ошеломили: как это книги хоть в чем-нибудь бессильны
– Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее.
– Профессор переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое.
– Этот дар дается немногим. Вот вы, - неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа, - не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?
– Надеюсь, - дрожащим голосом ответил Невилл.
– Я бы на вашем месте не была столь уверена, - сказала профессор Трелони, и пламя камина заиграло на ее длинных изумрудных серьгах.
Невилл прерывисто вздохнул. А профессор невозмутимо продолжала: - В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займемся хиромантией. Между прочим, моя крошка, - Трелони метнула взгляд на Парвати Патил, - вам следует опасаться рыжеволосых.
Парвати бросила испуганный взгляд на Рона, который сидел прямо за ней, и подвинула свое кресло в сторону.
– В летнем семестре перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадет голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет…
Класс напряженно притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая:
– Вы, деточка, не могли бы… - обратилась она к Лаванде Браун, сидевшей к ней ближе всех, та в страхе съежилась, - дать мне самый большой серебряный чайник?
Лаванда с облегчением вздохнула, встала с кресла, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором.
– Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября.
Лаванду пробрала дрожь.
– А теперь я попрошу вас разбиться на пары, взять с полки чашку и подойти ко мне. Я вам налью чай, вы сядете и будете пить, покуда на дне не останется гуща. Левой рукой поболтайте ее круговым движением, затем переверните чашку на блюдце, подождите, пока жидкость стечет, и передайте чашку напарнику. Оставшиеся на стенках чашки чаинки кое-что ему скажут. Растолковать увиденное поможет учебник «Как рассеять туман над будущим», страницы четвертая и пятая. А я буду ходить между столами и помогать вам. Мой мальчик!
– воскликнула Трелони, схватив за руку Невилла, который встал с пуфа и потянулся за чашкой.
– Пожалуйста, послетогокак разобьете первую чашку, возьмите вторую из го¬лубого сервиза. Розовый мне жалко. Это мой лю¬бимый.
И конечно, не успел Невилл взять в руки чашку с блюдцем, как раздался звук разбившегося фарфора. Профессор бросилась к нему со щеткой и совком для мусора.
– Возьмите голубую. Очень вас прошу. Большое спасибо.
Гарри и Рон с полными чашками вернулись за свой столик, быстро выпили обжигающий чай. Поболтали чашки, как сказала профессор Трелони, опрокинули на блюдце и обменялись ими. Оба открыли учебники на указанной странице.
– Нашел, - сказал Рон.
– Посмотри, Гарри, что ты видишь в моей чашке.