Гарри Поттер (сборник 7 книг) (ЛП)

Роулинг Джоан Кэтлин

Гермиона раскрыла последний конверт, и ей прямо на руки полился желто-зеленый кисель с запахом бензина, по коже тут же пошли желтые, как от ожога, пузыри.

Рон осторожно взял конверт, понюхал и сказал:

–  Неразбавленный гной бубонтюбера.

Гермиона попыталась стереть ядовитый сок с рук салфеткой и заплакала от боли, кожа покрылась язвами и распухла, словно Гермиона надела толстые бугристые перчатки.

–  Беги в больничное крыло, - посоветовал Гарри. Совы, что принесли Гермионе письма поднялись и улетели.
– Мы скажем мадам Стебль, где ты.

Гермиона прижала руки

к груди и выбежала из Большого зала.

–  Я ведь ее предупреждал: не зли Риту Скитер!
– сказал Рон.
– Вот, послушай, что тут пишут.
– Он взял одно из писем и прочитал: - «Я прочитала в „Ведьмином досуге“ о том, как ты дурачишь Гарри Поттера, а он уже и так много натерпелся. В следующий раз я найду конверт побольше и пришлю тебе настоящее проклятие». Ну, теперь на нее посыплется! Надо ей быть осторожней.

На урок травологии Гермиона так и не пришла. После травологии Гарри и Рон вышли из теплицы и направились на уход за волшебными существами, а из замка в это время вышли и стали спускаться по лестнице Малфой, Крэбб и Гойл. Позади шла со своими подружками из Слизерина Пэнси Паркинсон, они перешептывались и хихикали. Пэнси заметила Гарри и крикнула:

–  Поттер, ты что, расстался со своей любовью? То-то она за завтраком расстроилась!

Гарри не ответил: незачем ей знать, каких бед наделала статья в «Ведьмином досуге», только позлорадствует.

На прошлом уроке Хагрид объявил, что единорогов они уже прошли до конца. Еще издали дети увидели, что он ждет их перед хижиной, а у его ног стоят открытые деревянные ящики. У Гарри по телу побежали мурашки от мысли, что это, может быть, новый выводок соплохвостов. Он с опаской подошел, издали заглянул в ящики и вздохнул с облегчением: там сидели совсем не соплохвосты, а черные пушистые длинноносые зверьки. Передние лапы у зверьков были плоские как лопаты; зверьки вежливо глядели на учеников, искренне удивляясь и не понимая, чем они обязаны такому вниманию.

–  Это нюхлеры, - сказал Хагрид, едва ученики обступили ящики.
– А живут они больше в шахтах. Любят разные блестящие штуки… ну вот, полюбуйтесь.

Пэнси Паркинсон громко взвизгнула. Один из зверьков ни с того ни с сего подпрыгнул и вцепился бы зубами в наручные часы Пэнси, если бы она вовремя не отпрыгнула.

–  За версту драгоценности чуют, - радостно сообщил Хагрид.
– Давайте-ка устроим маленькое соревнование. Вон там, видите, вскопано?
– Хагрид указал на тот самый клочок земли, что он копал, когда Гарри стоял у окна совятника.
– Я там зарыл золотые монеты. Чей нюхлер найдет больше всех, тот получит приз. Только все украшения с себя снимите. Выбирайте себе по нюхлеру, сейчас начнем.

Гарри снял часы и спрятал в карман. Часы, правда, не ходили, и он носил их по привычке. Потом он выбрал себе зверька, взял на руки, и нюхлер тут же сунул длинный нос ему в ухо и с интересом понюхал. До того он был пушистый и мягкий, что походил на игрушку.

–  Эва! А этот чей?
– воскликнул Хагрид, глядя в один из ящиков.
– Кого у нас нет? Где Гермиона?

–  Пошла в больничное крыло, - ответил Рон.

–  Потом расскажем, - тихо прибавил Гарри: Пэнси Паркинсон подслушивала.

Такого веселого урока ухода за волшебными существами

у них еще не было. Нюхлеры ныряли во вскопанную землю, словно в воду, выныривали, спешили к своим студентам и выплевывали им в руки золотые монеты. Зверек Рона старался усерднее других, и скоро у Рона на коленях выросла хорошая кучка золота.

–  Хагрид, а можно такого купить и держать дома, как домашнее животное?
– восхищенно спросил Рон, когда его нюхлер в очередной раз нырнул в землю, обдав его дождем из комьев земли.

–  Можно. Только твоя мама этой животине не обрадуется, нюхлер весь дом сроет, - улыбнулся лесничий.
– Сдается мне, они нашли все, я сто монет-то всего и зарыл, - прибавил он, обходя взрытую землю. Зверьки, однако, продолжали нырять.
– А вот и Гермиона.

Гермиона, и правда, шла к ним по лужайке. Руки у нее были забинтованы, и выглядела она неважно. Пэнси Паркинсон сощурилась, глядя на нее.

–  Ну, поглядим, у кого сколько, - сказал Хагрид.
– Сосчитайте-ка монеты. Воровать без толку, Гойл, золото лепреконское, - Хагрид сощурил свои черные глаза.
– Все равно исчезнет через пару часов.

Гойл с кислой миной вывернул карманы. Оказалось, что больше всех монет нашел нюхлер Рона, и Хагрид подарил Рону большую плитку шоколада из «Сладкого королевства». В замке зазвонили в колокол к обеду. Все отправились в замок, а Гарри, Рон и Гермиона остались помочь Хагриду посадить нюхлеров в ящики. Гарри заметил, что из окна кареты Шармбатона за ними наблюдает мадам Максим.

–  Что у тебя с руками-то, Гермиона?
– обеспокоенно спросил Хагрид.

Гермиона рассказала о полученных утром письмах, об упреках и обвинениях и о последнем письме, полном сока бубонтюбера.

–  Ну, ничего, ничего, - Хагрид легонько потрепал ее по плечу.
– Когда Рита Скитер написала о моей мамаше, мне тоже слали такие письма. «Вы чудовище и вас надо выгнать из школы». «Ваша мать убивала невинных людей, и будь у вас хоть капля совести, вы бы уже давно утопились».

–  Не может быть!
– поразилась Гермиона.

–  Вот-вот.
– Хагрид принялся ставить ящики с нюхлерами один на другой у стены хижины.
– Не обращай на этих болванов внимания. И письма не открывай, в огонь их - и дело с концом.

–  Жаль, тебя не было на уроке, - сказал Гарри по пути обратно в замок.
– Нюхлеры такие забавные, правда, Рон?

Рон хмуро глядел на плитку шоколада, что ему подарил Хагрид.

–  Ты чего?
– спросил его Гарри.
– Не вкусно?

–  Вкусно. Почему ты не сказал мне о золоте?

–  О каком золоте?
– не понял Гарри.

–  О том, что я тебе отдал на Кубке мира по квиддичу Лепреконское золото, что я тебе отдал за омнинокль. На трибуне для особо важных гостей. Ты мне не сказал, что оно исчезло.

С минуту Гарри вспоминал, что за золото Рон имеет ввиду.

–  А, то золото… - вспомнил он, наконец.
– Ну, не знаю… Я даже и не заметил, что оно пропало. Я тогда вообще только о волшебной палочке и думал.

Они поднялись по парадной лестнице, вошли в вестибюль и пошли в Большой зал на обед.

В зале они уселись за стол своего колледжа и принялись кто за ростбиф, кто за мясо, запеченное в тесте.