Гас

Холден Ким

Я киваю. Нетерпюхa не видит меня, но может чувствовать мои движения.

— Человек, который это придумал, наверное, никогда не терял.

Это не вопрос, но я все равно отвечаю:

— Скорее всего, нет. Потерять кого-то — это очень страшно.

— Да. И я до сих пор чувствую себя виноватой, как будто сделала, что-то неправильно. Доктор сказал, что я ничего не могла изменить, но я считаю, что выкидыш — это моя вина.

— Выкидыши случается довольно часто. В этом нет твоей вины. А как отреагировал на это гребаный Майкл? — крепко сжав ее руку, спрашиваю я.

— Я отправила ему сообщение на следующий

день, потому что думала, что он заслуживает знать. Это был наш первый контакт после расставания. У меня был новый телефонный номер, которого он не знал. Майкл перезвонил буквально через несколько минут и оставил кучу сообщений, в которых говорил о том, как ему жаль. Он сказал, что жена узнала об измене и бросила его, но я не поверила ему. Майкл также сказал, что очень сильно любит меня и хочет снова увидеть. Так продолжалось неделю, a потом я опять сменила номер и ничего не слышала о нем до тех пор, пока он не появился здесь несколько недель назад.

— И ты поехала с ним.

Она снова хлюпает носом.

— Да, и не горжусь этим. Думаю, мне просто нужно было поставить точку. Я хотела закончить отношения на своих условиях раз и навсегда. К тому же, где-то в глубине души я все еще любила его.

— Ну и как все прошло?

Нетерпюха сжимает мою руку так, как будто ей проще объяснить все действиями, чем словами.

— Так же, как и всегда — меня отымели.

— Вот сукин сын, — начиная закипать, произношу я.

— Нет, я сама в этом виновата. Когда я вышла из его номера в гостинице, то уже знала, что между нами больше ничего нет и не будет. Что чувства, которые у меня к нему были, это не любовь, а скорее привычка, если ты понимаешь, что я имею в виду. Возможно, в начале так оно и было, по крайней мере с моей стороны, но потом все превратилось во что-то совершенно другое. Поэтому, когда он пришел ко мне сегодня, я поехала с ним только для того, чтобы сказать, что все закончено. И для меня так оно и есть. Но он, судя по всему, воспринял эти новости не очень хорошо.

Я отпускаю ее руку, потому что меня трясет от злости. Мне нужно выпустить эмоции, и я не хочу, чтобы она была рядом, когда это произойдет. Я вскакиваю с кровати и сжимаю кулаки. Мне отчаянно хочется что-нибудь ударить, предпочтительнее всего гребаного Майкла.

— Вот мудак. Это ведь его работа? — спрашиваю я, показывая на ее синяки.

Нетерпюха кивает и на ее глазах снова появляются слезы.

— Каким нужно быть сукиным сыном, чтобы бить женщину, — восклицаю я, вышагивая из угла в угол, а потом останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом.

— Тебе нужно получить запрет на приближение.

Она с ужасом смотрит на меня. Ненавижу этот ее взгляд.

— Что? Он приходил сюда?

— Да, когда я выходил, чтобы взять лед. Он появился в стельку пьяный и начал тарабанить в дверь. Пришлось сказать, что если он не оставит тебя в покое, то я надеру ему задницу. Наверное, мне все-таки стоило это сделать.

В этот раз Нетерпюха не произносит ни слова, а просто смотрит на меня большими, как блюдца глазами.

— А где твой телефон? — спрашиваю я, осматривая ее комнату.

Она переводит взгляд на прикроватную тумбочку, на которой всегда заряжает его. Но на ней ничего нет.

— Наверное, в сумочке. — Нетерпюха встает с кровати и поднимает

ее с полу возле двери в ванную комнату. Найдя телефон, она набирает пароль и отдает его мне.

Тридцать два пропущенных звонка и пятьдесят три сообщения. Быстро просматриваю их и понимаю, что они все от него. За последние несколько часов он угрожал ей, заявлял о том, что любит, посылал к черту и просто унижался. А еще прислал фотографию члена. Клянусь, этот парень явно псих.

Открываю список пропущенных звонков и сразу же узнаю его номер... на всех тридцати двух вызовах.

— Запрет на приближение стоило бы получить еще вчера. Этот парень ненормальный. Обувайся и пошли в полицейский участок. А потом заедим в неотложку.

— Я согласна на участок, но не на больницу.

***

Сначала мы подаем заявление о нанесении телесных повреждений.

Полицейские его регистрируют и делают снимки. После этого она заполняет необходимые документы на получение запрета на приближение.

Домой мы возвращаемся только в половине четвертого утра.

Клянусь, гребаный Майкл больше никогда до нее не дотронется.

Воскресенье, 5 ноября (Скаут)

Проснувшись в обед, я открываю дверь, чтобы выйти из спальни и вижу на полу тарелку крекеров с арахисовой пастой и стакан виноградного сока. Ко всему этому прилагается стикер от Густова:

"Дай мне знать, если тебе еще что-нибудь понадобиться".

Я поднимаю еду, ставлю ее на прикроватный столик и пишу ответ:

"Спасибо. За все".

Потом приклеиваю стикер к его двери, возвращаюсь в свою комнату и наслаждаюсь самой заботливо приготовленной пищей в своей жизни.

Четверг, 9 ноября (Гас)

Нетерпюха всю неделю была очень тихой. Синяки начали исчезать, но меня беспокоит ее душевное состояние. Она и так уже многое пережила. То, что произошло, было травмой: физической, эмоциональной и психологической. Я не могу стереть этого из ее памяти. Хотел бы, но не могу. Поэтому просто буду рядом, даже если она этого не хочет. Ей не удастся оттолкнуть мою дружбу, только не тогда, когда она больше всего в ней нуждается.

Перед тем, как пойти спать, оставляю на ее двери стикер:

"Манкала. Пицца. Сегодня. Приходи или мы со Свиными ребрышками найдем тебя и насильно заставим играть с нами. Но тогда уже будет не так весело. Так что давай не будем ничего усложнять, просто присоединяйся к нам в гостиной в семь часов вечера".

Пятница, 10 ноября (Скаут)

Манкала и пицца оказались тем, в чем я нуждалась. Густов, Одри, Пакстон и я по очереди бились в игру до самой ночи, и первый раз за всю неделю я смеялась и не думала о Майкле. Я просто весело проводила время. И впервые в жизни чувствовала, что могу быть самой собой в окружении людей, которые не осуждают, и никогда не будут осуждать меня. Людей, которые не обращают внимание на мои шрамы, но видят все остальное. Не могу этого объяснить, но я чувствовала себя... свободной.