Гастролеры, или Возвращение Остапа
Шрифт:
Рыбный – напротив, хоть в нём и были покупатели, мгновенно осиротел, поскольку причина столь громкого веселья в винно-водочном заинтриговала и их. Вскоре туда подтянулись и служащие: уборщицы, фасовщицы и пр.
Велик русский язык! Какие-то два плюгавеньких, тщедушных глагола-недоросля парализовали работу магазина на целых четверть часа. Массовая истерия овладела людьми. Прибывающие покупатели, забыв о покупках, устремлялись к винно-водочному отделу.
Наблюдая за смеющимися, коих было уже не менее полутора дюжин, начинали смеяться сами, не имея ни
Вероятно, на Диком Западе, где-нибудь в Париже, Лондоне или Стокгольме это не вызвало бы даже улыбки: хмурым, злым и недоверчивым европейцам незнакомо чувство юмора…
– …Тебя только за смертью посылать! – встретила постояльца заждавшаяся Виолетта. – Заходи, кобель привязан, – она «упорхнула» на кухню, всколыхнув халатом воздух…
– Виолетта, глазки закрой, а ротик открой, – на лице квартиранта схоронилась хитринка.
Та приняла хитринку за сюрприз, поскольку в магазине был ювелирный отдел и в ротик могло попасть золотое колечко с бриллиантом или изумрудом, на худой конец, с аметистом. В трепетном волнении она зажмурила глазки, как монашка, рука которой впервые коснулась внушительного члена мужчины.
– Тю-ю, дурачок, – беззлобно выругалась она, вынимая изо рта шоколадное мороженое.
Жульдя-Бандя, наполнив крохотные, чуть больше напёрстка, рюмки вопросительно взглянул на Виолетту:
– За что выпьем?
– Только не за простуженных орденопросцев, философов, целителей, вредителей и прочих! – сурово предупредила она.
– За успешно проведённый сеанс по честному отъёму денег у граждан!..
Глава 38. Непрошеные гости
Стук в дверь – настойчивый, противный и монотонно-нудный, которым, как правило, сопровождается появление судебных приставов у очередного кредитного банкрота, оборвал трапезу в тот момент, когда опустошённые рюмки коснулись стола…
– Виля, открывай! – потребовал женский голос.
– Мы знаем, что ты дома!
– Потому что открыта балконная дверь.
– И на кухне крутится вентилятор! – разноголосицей посыпались обвинения в сторону хозяйки.
– Ничто не обходится так дорого и не ценится так дёшево, как гости, – соболезнующе заметил Жульдя-Бандя.
Виолетта, зная одесский темперамент своих друзей, тяжело вздохнув, заверила: «Они не уйдут».
Мажорное тремоло струнных аккордов за дверью, с претензией на нечто испанское, от которого испанца непременно стошнило бы, говорило о том, что осадная компания с музыкальным сопровождением.
– Виля, мы сейчас будем плохо себя вести! – пригрозил мужской голос. Видимо, его же производитель бухнул по струнам, породив нечто среднее между прологом кубинского танца, эпилогом Марсельезы и кульминацией траурного марша «Оратория Самсона» Г. Генделя в темпе allegro.
– И соседи вызовут милицию!
– И нас всех посадят в тюрьму!
– И ты вынуждена будешь носить передачки! – сыпались угрозы извне.
– Скажешь, что меня нету, – открывая дверь в ванную, прошептала
– А ты где?!
– Где, где – в Караганде!
– Так и сказать?!
– Скажешь: «Поехала к матери, в Раздольное…»
– А я кто?!
– Кто-кто – х…й в кожаном пальто!
– Так и сказать?
– Скажешь – брат!
– Ашот?!
Виолетта кивнула.
– Который умирал из-за одной бабы?! – вдогонку прошептал родственник на общественных началах и подался открывать дверь, так же искренне сомневаясь в том, что этот номер пройдёт.
– Кто стучится в дверь моя? Видишь, дома нет никто! – щёлкая запором замка, вопрошал Жульдя-Бандя.
На лестничной клетке теснилась компания из двух парней и трёх девиц. Волосы дам были окрашены в разные цвета. Один из парней – с гитарой в руках. Другой – светловолосый – с сумкой, источающей запах жаркого.
– Привет, как дела? – с узбекской вежливостью, встретил непрошеных гостей Жульдя-Бандя.
– Пока не родила, – хихикнув, ответила на приветствие невысокая пухленькая девица с малиновым цветом волос и круглым крупным носом.
– Ты кто?! – среднего роста, голубоглазая, с родинкой над правой бровью, с окрашенными в чёрный цвет коротко стриженными волосами, пожалуй, самая смазливая, ткнула незнакомца пальцем в живот.
– Брат!
Та растянула в улыбке рот, искренне в этом сомневаясь.
– Не надо бабушку лохматить! – высокая, худенькая, с внушительным бюстом, вздёрнутым носиком, жгучая блондинка, по-видимому, заинтересовавшаяся новоявленным братцем, приблизилась вплотную, заглядывая в проём в поисках подруги.
Джентльмены к допросу без пристрастия не присоединились, поскольку атлетическая фигура брата нейтрализовала все претензии.
– Обманывать нехорошо! – пухленькая погрозила пальчиком, также пытаясь заглянуть в квартиру. – А где Виля?!
– Уехала на выходные в Раздельное, к матери.
– В Раздольное, – робко поправил один из джентльменов, с огромной сумкой в
руках.
– Ой, брехло, ой, брехло! Она что – в домашних тапках уехала?! – указывая на две пары туфель возле дверей, усомнилась толстушечка.
– А может, он её изнасиловал и задушил? – предположила черноволосая, вопросительно скруглив брови, отчего родинка слегка переместилась вверх.
– Хорошо, если изнасиловал, а потом задушил, а если просто задушил, маньяк?! – выдвинула собственную версию блондинка, окинув сочувственным взглядом друзей.
– И её остывший труп лежит на балконе! – гитарист на верхних басовых струнах заиграл похоронный марш.
Толстушка, необыкновенно шустро для её комплекции, юркнула под рукой брата в комнату. Проследовала на балкон и, вернувшись, доложила уже вторгшейся в квартиру компании:
– Ни трупа, ни следов крови не обнаружено!
– А?..
– Следов спермы также не выявлено! – предвосхитила она вопрос одной из подруг.
Затем все вместе проследовали в поисках хозяйки на кухню.