Газета День Литературы # 118 (2006 6)
Шрифт:
А в женских покоях как раз в эту ночь
Бессонница, вздохи и грусть.
А вот его тоже вполне современные ностальгические "Воспоминания о родной стране" в переводе Иосифа Бродского:
Сиянье лунное мне снегом показалось,
Холодным ветром вдруг дохнуло от окна…
Над домом, где друзья мои остались,
Сейчас такая же, наверное, луна.
Ностальгия обычно настигает тех, кто лишен надежды на будущее. Так после 1917 года плакали над погибшей Россией Замятин и Ремизов, Гиппиус и Бунин. Прошло время, и появились новые гении: Михаил Шолохов и Андрей Платонов, Сергей Есенин и Михаил Булгаков. Вот и в Китае на нашем форуме ностальгирующий плач Чжан Цзе был опровергнут не менее значимыми китайскими писателями: поэтом Гидимага, прозаиками Цяо Лян, известным критиком и исследователем русской литературы Чжан Цзяньхуа.
Даже у Леонида Бородина с его достаточно трудной судьбой отношение к будущему и страны, и нации, и самой литературы гораздо более оптимистичное. Да и предлагаемая пессимистами, как с русской, так и с китайской стороны, маргинализация сознания, маргинализация литературы, а по сути тот же западный индивидуалистический тупик отнюдь не свойственны ни русской классической литературе, ни тем более китайской литературе "Золотых времен". Я постараюсь к следующему номеру расшифровать запись выступлений и более подробно представить читателям столь оживленный и дискуссионный литературный форум.
Валерий Ганичев с Олегом Бавыкиным за время поездки, пожалуй, обговорили с руководством китайского Союза писателей совместные планы лет на пять вперед. Дай Бог, чтобы они сбылись: и совместные поэтические фестивали, и регулярные поездки писателей, и публикации в газетах и журналах. По крайней мере "День литературы" о Китае точно забывать не будет.
Встречи с лучшими китайскими писателями, как правило, среднего поколения — ныне ведущего в китайской литературе, продолжались и в Харбине, и в Нанкине, и в Ханьчжоу, и в Шанхае. Думаю, мы перезнакомились со всем цветом китайской культуры. Теперь дело за взаимными переводами и публикациями.
Нашими глазами и ушами, нашими окнами в Китай были русисты-переводчики. Прежде всего это Лю Сяньпин, заместитель Председателя Иностранной комиссии Союза писателей Китая, и молодой ученый Ван Цзунху, недавно защитивший докторскую диссертацию по русской литературе. Сегодня быть русистом — это уже и быть обреченным на любовь к России. Китайские русисты нынче очень бедны по сравнению с американистами, испанистами или германистами. В престижный список занятий русистика уже не входит. И очевидно надо с детства так увлечься русской культурой, побывать в России, чтобы остановить свой выбор на этой профессии. Они все для облегчения общения с ними выбирают себе вторые русские имена. Лю Сяньпин стал Сашей, Ван Цзунху — Андреем. Может быть, за эти две недели и натерпелись они, решая за нас все мелкие проблемы, но, к счастью, за всю поездку никаких чрезвычайных происшествий не случалось. Тем более за всем неусыпно следила наш поводырь, наш полномочный представитель, ныне осевший в Китае, Светлана Селиванова. Сейчас она пишет книгу об ушедшем, как Атлантида, русском Харбине. Не китайцам же восстанавливать наше русское присутствие, они порой самим удивляются нашей пассивности и равнодушию. И это тем временем, когда уже везде в мире посредником в общении становился английский язык. От русского Китай постепенно и верно отходит, лишь старики даже на улицах иногда останавливаются и, вспоминая давно минувшие институтские годы в Москве или Питере, пробуют оживить свой русский. Эта поездка несомненно стала подарком и для всех русистов Китая, не так часто за последние годы к ним приезжает столько известных русских писателей. Да и посольство, и консульства наши почему-то не спешат поддерживать русистов ни в Пекине, ни в Шанхае. А ведь это наши верные друзья. Я рад, что вновь удалось повидаться со многими крупнейшими русистами, в былые годы частенько приезжавшими в Москву и, как правило, заходившими обязательно и в редакцию "Дня литературы". Портреты русских писателей работы известного исследователя и художника Гао Мана давно украшают наш Союз. Он писал портреты, пожалуй, всех знаменитых русских классиков и тех писателей, с кем ему самому довелось встречаться: Бориса Васильева, Виктора Астафьева, Егора Исаева… На этот раз Гао Ман во время русско-китайского форума изобразил и нашу поэтессу из Питера Елену Родченкову. Дополнил его коллекцию русских писателей также и мой портрет. Заметки Гао Мана о русских писателях мы собираемся опубликовать в одном из номеров газеты. К нам в газету не раз заходил ученый и критик, переводчик и издатель Чжан Цзяньхуа. Прежде всего ему, а также "Внешэкономбанку" и Петру Селиванову, мы обязаны тем, что к приезду была выпущена в одном из крупнейших китайских издательств Антология современной русской прозы. В издательстве "Народная литература" Чжан Цзяньхуа подготовил и выпустил эту книгу. От него и его вкусов и зависит во многом, с кем из наших новых писателей познакомится китайский читатель. С Захаром Прилепиным или с Дмитрием Быковым, с поэтом Евгением Семичевым или с поэтом Дмитрием Приговым. Пока вкусы профессору не изменяли, он жадно следит за русскими новинками, читает всё, что выходит в журналах и крупных издательствах.
По мнению Чжан Цзяньхуа "новейшая русская проза интересна по крайней мере уже тем, что отражает время, показывает духовный облик русского народа, знакомит нас с тем, о чем задумываются русские интеллектуалы, как они пишут в новое время…" Профессор считает, что до сих пор в русской литературе сохраняется "красная мелодия", обозначающая не мировоззрение писателей, а их озабоченность человеческими судьбами, их сопереживание простому человеку.
В Шанхае нас встречал такой же молодой, такой же энергичный и такой же влюбленный в русскую литературу декан Шанхайского университета, вице-президент
В Китае много городов-миллионников, бурно развивающихся, обладающих или редкими историческими достопримечательностями, или тысячелетними храмами, или изумительными природными особенностями. Но, на мой взгляд, как и в России, есть два центра, формирующих идеологию и курс развития страны, — это Пекин и Шанхай. Они дополняют друг друга, влияют друг на друга, соперничают друг с другом. Честно скажу, мне по первой поездке шанхайцы в массе своей понравились больше. Пекин и сейчас — это центр Поднебесной, он отягощен имперскими функциями, он озабочен и обликом своим и влиянием на весь мир. Шанхайцы ничем таким не озабочены. К месту вспомнить Иосифа Бродского: "Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря…" Любая империя по Бродскому "…хороша окраинами. А окраина замечательна тем, что она, может быть, конец империи, но — начало мира. Остального мира…" Шанхай, конечно, сегодня не такая уж глухая провинция, но, несомненно, — это выход в остальной мир. И наоборот, остальной мир заходит в Китай через Шанхай. И здесь я должен вновь вернуться к непонятному для меня дружелюбному отношению к иностранцам в Китае, и тем более в Шанхае. Конечно, живи там хоть всю жизнь, всё равно останешься чужаком, "лаоваем". Но чужаку будут всячески помогать в его хождениях по городу, его попытках что-то сделать. И даже колонизаторский опыт не будут мазать только черной краской. Вспомните, как в Африке уничтожали все следы колонизаторского правления, в том числе и самые позитивные. Шанхай весь девятнадцатый век по существу был англо-французской колонией в Китае. Англичане в свои кварталы не допускали "собак и китайцев". Кули с мешками на плечах вынуждены были обходить английскую набережную. Китайцы служили, работали рикшами, нянчили детей и набирались опыта. Конечно, не забудем боксерское восстание в начале ХХ века, когда народ в ненависти стал уничтожать всё чужеземное. Попало и нашим. Интересно, что в вышедшей недавно книге Натальи Старосельской "Повседневная жизнь русского Китая" автор чисто с колонизаторских позиций подходит к этому восстанию. Мол, плохой народ, столько чужой крови пролил. Но не лезьте в чужую страну, господа колонизаторы. Любое восстание — это кровь и гибель невинных. Но до каких пор в Китае должны были править иностранцы? Жалко наших строителей КВЖД, попавших под восстание, но по сравнению с нашими бунтами китайцы еще были мягкосердечны. А открытость Шанхая они даже во времена Мао использовали как окно в мир. Шанхайцы за столетия привыкли к иностранцам, и потому именно Шанхай стал прообразом нового развивающегося Китая. Шанхай смело заимствует, перенимает и развивается дальше. Шанхай как бы уважает своих колонизаторов за полезный опыт. Говорит "спасибо", но теперь уже делает всё по-китайски. Теперь уже китайская пятая колонна, чайна тауны, влияют на экономику тихоокеанского побережья США. После современного Шанхая и Гонконг никого ничем не удивит. Вот почему именно в Шанхае открылся в 1937 году памятник Пушкину. Памятник дважды исчезал. Сначала его в 1942 году украли на металлолом, затем в шестидесятые годы с ним расправились хунвэйбины. Ну что ж, Бог троицу любит. Стоит наш родной Александр Сергеевич, и приносят к нему каждый день свежие цветы.
Появился недавно в Шанхае вновь и Русский клуб. Когда-то он был неотъемлемой частью русского Шанхая, доходившего в предвоенные годы до ста тысяч беженцев из Сибири, Дальнего Востока, позже из оккупированного японцами Харбина. Среди них и Альфред Хейдок, Всеволод Иванов, Олег Лундстрем, Валерий Перелешин. Потом большинство уехало в Австралию и Америку, на острова Тихого океана, меньшая часть отправилась в Советский Союз. Расселилась по сибирским городам. Кое-кто прошел и лагеря. В городе русских остались единицы из породнившихся с китайцами. И вот уже не эмиграционный, а молодой и энергичный, как сам Китай, новый Русский клуб. За последние годы по делам фирм и крупных компаний в Шанхай приехало немало русских менеджеров, предпринимателей, юристов, переводчиков. Это всё достаточно обеспеченные молодые люди, но кроме самой напряженной работы душа русская требует и традиционного общения. Церкви пока еще открытой нет, значит, пора объединяться в клуб. И вот Михаил Дроздов, выходец из Владивостока, основавший в Шанхае свою посредническую юридическую фирму, встал во главе новой русской общины. Проводят вечера, концерты, их сайт — один из самых популярных на дальнем Востоке. Я был у Михаила дома; жена, двое детей, китайская нянька, крошечный садик, хорошо подобранная библиотека. Михаил — давний читатель газет "День" и "Завтра". По публикации в "Дне литературы" он и узнал о нашем предполагаемом приезде, связался со Светланой Селивановой. Устроил теплый прием в своем Русском клубе всей нашей писательской группы, провел экскурсию по русскому Шанхаю.
Вывод один: нам необходимо познавать Китай. Его культуру, его литературу, его путь развития. Путь — это значит Дао. России тоже пора определить свое нынешнее Дао. Лао-цзы и Конфуций уже более двух тысячелетий воспитывают китайцев. И что такое для двухтысячного менталитета 50 лет коммунистического правления? Да и было ли в Китае коммунистическое марксистское правление?
"Кто служит главе народа посредством Дао, не покоряет другие страны при помощи войск, ибо это может обратиться против него…"
"Когда в стране существует Дао, лошади унавоживают землю; когда в стране отсутствует Дао, боевые кони пасутся в окрестностях. Нет больше несчастья, чем незнание границы своей страсти, и нет большей опасности, чем стремление к приобретению богатств. Поэтому, кто умеет удовлетворяться, всегда доволен своей жизнью…"
Анатолий Байбородин О ЧЕМ ПЕЧАЛИЛСЯ ВАЛЕНТИН РАСПУТИН. Размышления на переломе двух веков