Газета День Литературы # 62 (2001 11)
Шрифт:
9 января: с утра до вечера — таяние. Снег лежит на ветвях комьями. Пронзительно-желтое солнце. Китай.
18 января: св. Кирилл Александрийский. Поистине, вы некоторый образ и подобие Небесного царства: вам одним достоит господствовать… Изливать на всю вселенную славное и мирное благоденствие.
27 января: разгадывать законы — занятие для мужей государства. Глупо придумывать закон, если он уже предзадан. Воровство.
Царя
4 апреля: прислушивался к музыке. Благополучно. Лишь у южного берега — некоторое напряжение. Гармонический сдвиг. Вероятно, влияние моря.
14 апреля: депутация за депутацией. Особенно досадны полчища южных купцов. Слова как крючья — прибрать в заплечные мешки всё и всех вокруг. И никогда не поймешь, чего они от тебя хотят. Хотят — тебя.
17 апреля: с легкой душою казнить убийцу. С той же душою вести паломников к мощам убийцы, если от них начнут исцеляться. Мы не судим, мы обустраиваем свой быт.
25 апреля: вечерами — насыпание курганов. Не для тщетной славы. Курганы воскрешают честь и верность.
Народ пришел к нему от соседнего царя. Того схватила лихорадка, он катался по траве несколько лет, а потом вдруг очнулся, затеял реформы и постепенно перестал властвовать. Народ наблюдал за происходящим в оцепенении, пока, наконец, патриархи не напомнили ему, что всякая власть от Бога, власти больше нет, а значит, Бог теперь не глядит на рабов своих сквозь царя. Тогда народ снялся с мест и ушел к царю О.
3 июля: кто-то из наделенных обратился с иронией: "Ну здравствуй, возродивший государство великий батор-командующий". И тут же умер. Земля не терпит иронии.
15 июля: в такую жару переезжаешь через мост с закрытыми глазами. Вода сверху выглядит особенно соблазнительно. Бежит холодная рябь.
22 июля: еще о музыке. "Всё целиком государство должно беспрестанно петь для себя очаровывающие песни", сказал Платон.
26 июля: не дозволять одному учить многих. Ученики становятся одинаковыми. Мы — семья. Семья семей. Знание должно передаваться от отца к сыну, от мастера к подмастерью.
Людовика XIV подданные называли «Король-Солнце». Царя О называли «Царь-Земля». Он был шорохом веток и журчанием ручьев. Он был ревом тигра и уханьем филина. Он был мужем своей страны, и они вдвоем радостно наблюдали, как их дети возделывают поля, строят дома, убивают врагов. А солнце стояло сверху и отражалось. Царь О пел псалмы, ни о чем не думая.
4 октября: города уничтожены.
9 октября: житель Оптимального Царства отрицает лишь то, что вызывает у него отрицательные эмоции. Мораль чистого человека эмоциональна. Полустершееся знание праотцев и бытовой опыт нового человечества говорят в нем. Сам он молчит.
14 октября: позавчера наступила золотая осень, вчера листья осыпались с деревьев, а сегодня выпал снег. Удивительно.
30 октября: подростком вечно завидовал младшему брату. Тот жил с гвардейцами и упражнялся в стрельбе. К брату были расположены окружающие. Он и теперь каждому — лучший товарищ. Но зависти больше нет. Ведь больше нет братьев. Одни дети, а к ним — какая зависть…
Цари умирают потому, что теряют силы к недвигу. Падают в народ, рассыпают власть. Или умирают для того, чтобы не смущать народ, склонный к ложным толкованиям. Цари не умирают. Царь О стоит в снегу у скалы, где начинаются реки. Он поет псалмы, ни о чем не думая.
Илья Бражников БЕС ПО КАПЛЕ (Апокалиптический либерализм Чехова)
Странное чувство охватывает, когда перечитываешь письма Чехова. Словно общаешься с абсолютно здоровым и трезвым человеком, который все понимает, во всем знает меру. Как будто никогда с ним не случалось, хоть самую малость, ничего «сверхъестественного» — ни разу ни призраки, ни черти, ни ведьмы не мерещились — ничего такого. Посмотришь на рассказы — нет, как же, было! Вот ранний рассказ «Ведьма», вот "Черный монах"… Только Чехов этот, в отличие от большинства своих современников, Бог его знает как, умел не придавать этому значения. Вот и посетовал Мережковский в 1892 г.: слишком много, мол, у этого писателя здоровья. А Чехов, между тем, был уже смертельно болен и знал это.
Десятилетием ранее Достоевский сделал своего чёрта либералом, а еще немного раньше прямо назвал революционеров (то есть будущих коммунистов) бесами. Борьба между «коммунистами» и «либералами», которая, как кажется, наконец затихает в нашей стране, есть, по Достоевскому, не что иное, как чистая бесовщина, борьба чертей с бесами. Чехов творил в эпоху, когда эта борьба в России только началась. Тогда задача была в том, чтобы расшатать все традиционные общественные устои, доказать, что существующие формы жизни мертвы и нуждаются в каком-то «обновлении», люди же должны во что бы то ни стало «освободиться».
I. Освобождение понимали по-разному. Чехов, более симпатизировавший постепенным эволюционным изменениям (вспомним лейтмотивом проходящие через его пьесы мечты о лучшей жизни "через двести-триста лет"), сформулировал как-то в известном письме к Суворину нечто вроде своего жизненного кредо — ежедневно выдавливать из себя раба по капле. Любопытно, однако, рабом чего Чехов себя долгое время ощущал.
Идея "выдавливания раба" (подобно современным и родственным ей идеям: З.Фрейда — об освобождении от «комплексов», Ф.Ницше — об освобождении от власти авторитетов, Л.Толстого — об освобождении вообще ото всего "лишнего") является, безусловно, либеральной идеей. Выдавливание раба — есть чеховская формула либерализации.