Газета Завтра 353 (36 2000)
Шрифт:
Сегодня уже понятно, что пожар Останкинской башни положил предел архаике информационного строительства: он показал, что отныне развитие телевидения должно идти иначе. Как раньше сгоревший дотла деревянный Кремль освобождал место новому, каменному, еще краше прежнего, так и теперь гибель наземной башни, отслужившей свой срок, побудит к жизни новые грандиозные проекты телевизионного развития страны.
Каким конкретно техническим решениям будет отдано предпочтение, сказать нельзя: глаза разбегаются. Возможно, в московское беззвездное небо запустят несколько спутников, которые будут неподвижно висеть над столицей и охватывать вещанием большую площадь, чем башня. Может быть, завтра над Москвой поднимутся дирижабли с передающими антеннами, или же мегалополис ощетинится репродуктивными вышками — их дизайнерское совершенство
Таких проектов масса, их разрабатывают уже давно, в советских НИИ в свободное от оборонных заказов время рождались удивительные замыслы, воплотить которые можно именно теперь, когда башня как передающий центр погибла. Другого пути нет: специалисты знают, что передовая еще тридцать лет назад Останкинская башня превратилась сегодня в раритет. Для качественной трансляции в таких запредельных вышках нет нужды. Восстановленное наспех вещание — лишь временное решение проблемы; каждый понимает, что требуется принципиально новый подход, и заново протягивать километры кабеля внутри телеиглы — это регресс, шаг назад.
В воплощении передовых разработок как в Москве, так и по всей стране заинтересовано не только население, истосковавшееся по качественному телевидению мирового уровня, но и государство. Отставать от других стран в таком серьезном способе влияния на массовое сознание власть не имеет права. Иначе в скором времени, продолжая использовать отсталое оборудование, она потеряет информационный суверенитет — проще говоря, на Россию будет вещать ЦРУ. При внедрении качественно новых способов вещания гангстерская мелкота, местечковые телекнязьки будут сметены, и российское телевидение обретет больший централизм. Наконец кардинальное изменение сути вещания, революция в Останкино неминуемо вызовут передел информационного пространства и собственности — передел, в котором так остро нуждается сегодня Кремль.
Поэтому о самой Останкинской башне горевать не стоит. Плакать о крушении вышки как символа советской эпохи без толку: самого Советского Союза нет больше — так надо ли сокрушаться над обветшавшими символами, не уберегшими его? Печалиться по недоступным телесериалам, "Про это" и MTV недостойно: все это жвачка для мозгов. Рыдать же над уничтоженными кабелями, стальными тросами и скоростными лифтами и вовсе смешно: "броня танка пробита — построим танк лучше".
В конце концов вопрос не в башне и не в новых кабелях. Кто знает, вдруг среди секретных разработок в Минсвязи есть и такой, который подарит нам всем супертелевидение через решительное переустройство Останкина — и завтра башню не только отстроят, но и нарастят до километра или превратят в гигантский флюгер, маяк, мельницу с солнечными ветрилами? Судьба самой башни не принципиальна — важен прогресс человека и человечества как информационного сообщества живых организмов.
Ведь человек как разумное существо все время своего существования на планете претерпевает прежде всего информационную эволюцию. От кроманьонца или шумерийца мы отличаемся исключительно объемом, значимостью и уровнем распространения данных. Философский поиск истины, естественно, научный сбор фактов и бабушкины приметы — из одной области. Не нравственный, не биологический, а именно информационный прогресс тысячелетиями осуществлялся на планете Земля.
Затормозить его невозможно — в нашей власти либо возглавить его, либо быть отброшенным на обочину. Чем дальше — тем быстрее и страшнее. Что восторжествует в ближайшие десятилетия в мире: технотронный фашизм, сковавший народы в глобальное монотонное сверхобщество с одним центром власти и монополией на истину, или же — многополюсная мозаика, чередование красок и оттенков, достойное место всякого народа в информационной матке Земли? Во многом это будет зависеть от того, выдержит ли натиск прогресса Россия — родина мечтаний о рае. И как тридцать лет назад, в счастливые времена, символом нашего лидерства был шпиль самой
Денис ТУКМАКОВ
Выгодное предложение: лучшие сувениры подарки 8 с адекватным соотношение цены и качества.
Георгий Судовцев БЕЗБАШЕННЫЕ
Когда 27 августа столичные и подмосковные жители вместо привычных программ выходного дня увидели на своих "голубых экранах" нечто напоминающее августовский снег, они, наверное, удивились внеплановой и одновременной профилактике оборудования на всех федеральных каналах, но мало кто мог подумать, что на Останкинской телебашне произошел давно ожидавшийся пожар, а с ним открылся новый период в истории отечественного телевещания.
Российское телевидение во всех его "ипостасях": ОРТ, РТР, НТВ, ТВЦ, "Ren-ТВ", "Культура" плюс мелкие каналы и кабельное ТВ,— на протяжении десятка лет было не просто "безотказным наркотиком", а своеобразным "храмом реформ" с доставкой на дом для большинства населения страны. А учитывая характер творческой общины, заправлявшей и заправляющей делами на "российском" ТВ, этот "храм" с полным основанием можно назвать "синагогой рефором". Стоило включить телевизор — и любой житель России мог перенестись в сияющий мир митковых, листьевых, любимовых, якубовичей, в тот мир, где главными проблемами красивых девушек были критические дни, ухоженных мужчин — перхоть, а сытеньких детей — кариес. В тот мир, где можно было запросто, угадав три буквы в слове, получить бытовую технику, крупный денежный приз или автомобиль. В тот мир, где западная цивилизация спасала несчастных боснийских мусульман и косовских албанцев от кровожадных сербов, не теряя ни единого солдата, где хеппи-энд в конце каждого фильма обязателен, а “всенародноизбранный” Ельцин обещает его для всех "дарагих рассиян" уже нынешней осенью, в крайнем случае — через год.
Эта "высшая реальность", этот "новый прекрасный мир" каждый вечер заслоняли от людей их почти внечеловеческое существование в условиях непрерывного роста цен и преступности, развала производства, безработицы, уничтожения социальных гарантий и прочих последствий "демократических, либерально-рыночных реформ". Когда-то Маркс называл религию "опиумом народа", имея в виду, что вера в иной мир и рассуждения о нем отвлекают трудящиеся массы от реального осознания своих интересов и борьбы за их осуществление. Но в телемир не верят, верят телемиру. И о нем не рассуждают, а лишь обсуждают сказанное и увиденное "по ящику". "Меня уже не удивляет, что старуха, выбравшаяся из-под развалин своего взорванного дома, в первую очередь интересуется даже не судьбой близких, а тем, на чем закончилась очередная серия "Санта-Барбары", — свидетельства подобного рода можно приводить пачками.
В этом отношении ТВ действует куда эффективнее любого наркотика: галлюцинации наркомана все-таки индивидуальны и невоспроизводимы "на заказ", а "телеглюки", напротив, коллективны и могут тянуться годами — вспомним, как "рабыню Изауру" сменяла "Просто Мария", а ту — "Дикая роза" и т.д. Именно поэтому можно считать ТВ не разновидностью наркомании, а некоей квазирелигией. Как во всякой религии, здесь есть не только своя паства, но и свои жрецы. И если телепаства большей частью даже не осознает, зачем и почему приникает к "ящику", воспринимая его, что называется, по факту, то тележрецы и телепроповедники понимают свои функции, напротив, очень хорошо.
Именно они восприняли и преподнесли пожар на Останкинской телебашне как некую вселенскую катастрофу, едва ли не сходную по значимости с разрушением ветхозаветного храма Соломона. Еще бы — какие потери в дарах и жертвах со стороны сильных мира сего, нуждающихся в оправданиях своего бытия! Сколько "золотой" телерекламы не будет проплачено! Сколько умнейших и светлейших голов российской современности не осчастливят зрителей своим появлением на экранах! Разве сможет теперь известнейшая либеральная грация "Лерочка" Новодворская каждый день рассказывать телезрителям, как ей не хочется жить из-за измены Кремля идеалам "чистой" демократии? А ведь подобное — прямой путь к забвению и безвестности, пусть даже в масштабах Москвы и Московской области.