Газета Завтра 439 (17 2002)
Шрифт:
Дело в том, что каждому материалу соответствует своя пластическая форма, он обретает значение в искусстве в рамках особой традиции, имеет своих "союзников" среди других материалов. Например, попытки делать изделия из золота в стиле "техно" не увенчались успехом. Золото — это классика. Серебро — чистый модерн. Дерево — фольклор. Конструктивизм в сфере ювелирного искусства теперь можно связать с изделиями из нержавеющей стали. Конечно, очень важно найти точную, органичную и остроумную форму. Популярное ныне сверкающее стальное кольцо в виде гаечки конкурирует с традиционными изделиями из золота и серебра. Потому что это современно, демократично и стильно. Теперь нержавеющая сталь все больше входит в моду, и не только
В дизайне и искусстве нержавеющая сталь, несомненно, несет в себе заряд техницизма и даже милитаризма. Кстати, странно, что разработчики военной формы Российской армии не обратились к этому материалу. Знаки различия, государственная символика на мундире офицеров приобрели бы совершенно иное звучание, если бы изготовлялись не из эрцаз-материалов. Подделка всегда бросается в глаза. Пластик должен быть пластиком. Медь должна быть не крашеной жестянкой, а медью. Конечно, медные пуговицы и орлы — это и непрактично и очень дорого, а вот "нержавейка" вполне может избавить российский мундир от того неприятного налета, который заставляет сравнивать его элементы с дешевой бижутерией. Не исключено, что сталь — этот богатый по фактуре, поддающийся тоновой обработке материал станет основой русского стиля уже завтра.
Елена МАСЛОВА
КЛИНОК
Владислав Смоленцев
22 апреля 2002 0
КЛИНОК (Мы — не рабы)
Его брали красиво. "Чехи" за год зарылись здесь в землю, как говорится, "по самые брови". Настроили "дотов", "дзотов", нарыли траншей, ловушек и блиндажей. Командовал обороной один из любимцев Дудаева, правая рука Масхадова Ахмед Закаев. Под ружьем у него было около тысячи боевиков из отборных дудаевских частей. Полк "спецназа" "Борз" (Волк), личная гвардия Дудаева, отряды наемников с Украины, Афгана, Саудовской Аравии и Турции. Артиллеристы, инженеры и корректировщики- дезертиры, перевербованные пленные из России, безнадежные предатели — а потому озверевшие, отчаянные. Под сотню гранатометов, птурсов, танки, орудия, системы залпового огня. Плюс выгодный рельеф — село почти на три километра утягивается в ущелье, извиваясь среди лесистых вершин, господствующих над равниной, где стояли русские части. Плюс подземелья бывшей ракетной базы, способные выдержать ядерные удары. Плюс "братская" Ингушетия с тыла, которая, как верная собака, облаивает и не пропускает через себя русских "гяуров". В общем все для того, чтобы сделать Бамут неприступной твердыней...
"Бамут — никогда не возьмут!"— эту скороговорку, как заклинание, твердили на грозненских базарах, писали на стенах, скандировали из толпы.
Войска развернулись перед фронтом обороны, отвлекая и обманывая "привычной тупостью" чеченцев, не подставляясь, впрочем, под их огонь. А через горы, по лесам в обход Бамута, пошли ударные штурмовые группы мотострелковых бригад, усиленные разведротами и ротами "спецназа".
Привыкшие считать леса своей вотчиной, жившие здесь как дома, дудаевцы не позаботились о том, чтобы хоть мало-мальски укрепить Бамут со стороны гор. Не ждали, не верили.
…На четвертые сутки разведчики 166-й бригады водрузили красное знамя над Бамутом. Потом, правда, по указанию свыше, заменили его на новодел — власовский штандарт. И все же первое знамя над Бамутом было красным...
К полному позору дудаевцев, сам Бамут был взят практически без боя. Ужас и паника парализовали их волю к сопротивлению.
К субботе 25 мая все было кончено. Бамут пал.
С утра мы лениво обходили село. На армейском сленге такое фланирование получило меткое определение — "военный туризм". Осторожно, страшась
Неожиданно, на одной из улиц до слуха донесся странный перезвон. Словно где-то неподалеку били не то в рельс, не то в подвешенную трубу. Заинтригованные, мы пошли на звук. Миновали полуразрушенную ферму, в которой, судя по пробившимся сквозь крышу верхушкам деревьев, уже лет десять никто не держал скот, и завернули во двор бывших ремонтных мастерских. Звон стал совсем близким. Он доносился из-за полуоткрытой двери одной из пристроек.
Осторожно мы заглянули внутрь.
В высокой каменной печи с широким зевом полыхал огонь. Около нее в одной нательной рубахе стоял невысокий, лет сорока солдат. Рядом с ним второй, помоложе, старательно вращал ручку какого-то устройства.
— Чуток сбавь, Костя!— скомандовал старший. Молодой стал крутить помедленнее, и пламя в горне опало, утянулось к углям.
Здоровенными щипцами старший зацепил что-то из самого жара и поднял вверх. Это был раскаленный добела метровый обрывок цепи. Кузнец ловко перенес его на мощную наковальню и, уложив в кольцо, подхватил небольшой молот.
— Ну, давай!
Молодой поднял прислоненный к наковальне тяжелый молот и с плеча, почти без размаха обрушил его на горку цепи. В разные стороны брызнули искры, горка осела, а через мгновение в нее вонзился очередной удар, за ним еще и еще. Кузнец между ударами, задавая молотком ритм, успевал ловко переворачивать металлический блин, в который превратилась цепь, уминая его, сбивая в некое подобие бруска. Края его уже остыли и налились угрюмой чернотой, но середина по-прежнему светилась багрово-желтым жаром.
— Стоп!— скомандовал кузнец. И, подхватив получившийся брусок, одним движением вогнал его в самую гущу углей.
— Жару дай, Костя!
Помощник, голый по пояс, мокрый от пота, опустил молот на землю и вновь взялся за ручку горна. Вновь загудело пламя.
Кузнец заметил нас. Кивнув на приветствие, он взял с верстака мятую пачку сигарет, черными, замасленными пальцами втянул из нее белый клык сигареты и, воткнув ее между губ, чиркнул зажигалкой.
— Сильнее крути, ее прожечь надо хорошо!— деловито бросил он своему помощнику.
— Что куем? — не выдержал я.
— Да пару ножей заказали,— выдохнув дым, ответил кузнец.— Один вот, земляк просит…— он кивнул в сторону своего помощника.— А второй — взводному на день рождения. У него завтра. Ребята по чечиковским подвалам цепей нарвали, на которых рабов они держали, вот из них и сделаем. Чтобы клинки позлее были... Хорош, Костя!
Кузнец снова подхватил брусок из огня и опустил его на наковальню. Зазвенели молоты. Прямо на глазах металл вытягивался, утончался, приобретал форму багрового широкого языка. Спустя несколько минут уже узнаваемая "ножевая" форма вновь погрузилась в огонь, и появилось время задать пару вопросов.
— И кем ты здесь служишь?
— Пулеметчиком в третьей роте.
— А кузнечному делу где учился?
— В Вологде в семьдесят пятом ПТУ закончил.
— В Чечню как попал?
— Как и большинство. После развала Союза совхоз наш окончательно сдох. Кузню мою закрыли. Два года был без работы. И в Москву ездил устраиваться и торговать пытался. Потом вот сюда устроился.
— А почему именно ножи?
— Штык-ножи у нас полное дерьмо. Ломкие и неуклюжие. А в магазинах хороший нож стоит мою месячную зарплату. Да еще и не продадут без охотничьего билета. А солдату без ножа — никуда…