Газета Завтра 479 (4 2003)
Шрифт:
— Ну и молчи, на хрен, если знаешь. Ну и че, на хрен, с того, че ты тут это наболтал? И ты, Петрович, че, эта, мутишь волну? На, на хрен, пива лучше выпей! — и младокоммерсант двинул ему лихо откупоренное зажигалкой пиво.
— Да, пошли вы все в баню! — отмахнулся в сердцах Петрович, чьи речи, собиравшие, как чувствовалось, раньше исключительный успех, теперь как-то подавлялись иной силой, заключенной в безъязыком младокоммерсанте. И по глазам парильщиков читалось, что подкрепленное тем экзотическим мобильником это его сегодняшнее "на хрен" для них как-то весомей прошлых баек старого хрыча.
И он отправился в парилку, а за ним и двинувшими
И пот из меня вышел — и с ним какие-то родные слезы к нашему большому, как дитя, стоящему как будто выше собственного понимания народу, — которых, благо, было не видно за горячей влагой в просмоленной долгим потом нации парной. Казалось, чуть еще наддать парку, налечь на веник — и оно, родимое, совсем оттает. За этой, видимо, мечтой мы, русские, и ходим в баню все свои нелегкие тысячу с лишним лет.
ПЛАМЕННЫЕ РЕАКЦИОНЕРЫ
Владимир Бондаренко
28 января 2003 0
5(480)
Date: 28-01-2002
Author: Владимир Бондаренко
ПЛАМЕННЫЕ РЕАКЦИОНЕРЫ
Все годы перестройки, все годы разрушения нашей державы в отечественной культуре нарастало противостояние патриотов и демократов, по страницам газет и журналов полыхала гражданская война в культуре, одни стремились защитить национальные интересы России, другие решили, что ни народ русский, ни государство больше им не указ. И кроме свободы своей личности культуре и ее творцам защищать нечего. Но кто же такие были эти патриоты, осознанно отказавшиеся от наград и званий ельцинского режима? Любовь к России в те годы объединила, пусть на время, самых непримиримых оппонентов — красных и белых, православных и атеистов. Я попытался собрать воедино всех наиболее значимых мастеров русского искусства, разных по политическим взглядам, по эстетическим пристрастиям. Но однозначно относимых нашими либеральными оппонентами к стану патриотов. В первом, приближенном, варианте моего проекта получилось 50 портретов. Все они, по мнению наших безумных разрушителей, являются ретроградами, мракобесами и консерваторами. Поэтому я назвал свою книгу "Пламенные реакционеры". Мне кажется, в России пламенные реакционеры всегда определяли развитие культуры. Определяли планку её творческой высоты. Достоевский и Лесков, Чехов и Бунин, Шолохов и Есенин… Демократы были лишь шумными подмастерьями, лихими ремесленниками. Думаю, и герои моей книги определили всю значимость русской культуры конца ХХ века. Достаточно условно я разделил книгу на три части: "Красный лик патриотизма", куда вошли мастера культуры, придерживающиеся красных, советских позиций: Сергей Михалков, Юрий Бондарев, Татьяна Глушкова, Владимир Бушин, Александр Проханов и другие; "Белый лик патриотизма", объединивший художников и писателей православно-монархического
Два первых тома — "Красный лик патриотизма" и "Белый лик патриотизма" — уже вышли и продаются в книжных киосках Союза писателей России, журнала "Москва", Литературного института, ЦДЛ… Тираж первого издания небольшой, заинтересовавшиеся книгами могут поторопиться.
Кто же взял на себя смелость оставаться патриотом в годы, когда это слово казалось грубым ругательством по мнению "образованного общества"?
Читайте книгу "Пламенные реакционеры"…
НОВЫЕ СТИХИ
28 января 2003 0
5(480)
Date: 28-01-2002
Author: Игорь Ляпин
НОВЫЕ СТИХИ
ПИАНИСТКА
Я слышу звуки пианино,
Свиридова бессмертный вальс...
Там за стеной соседка Нина
Опять, наверно, напилась.
Опять не выдержали нервы
И разрывает жизни мглу
Посудомойка из “Таверны”,
Из кабака, что на углу.
Дороги жизненные кривы
И вот опять передо мной
Души прекрасные порывы
О стену бьются головой.
И вижу я, как не картинны
И взгляд, и локон у виска,
И клавиши, и пальцы Нины,
Распухшие от кипятка.
Ее сегодня б не узнали
Те, кто из этих дивных рук
В сверкающем концертном зале
Ловил с восторгом каждый звук.
Я чутко вслушиваюсь в стену
И вспоминаю тот восторг, —
Цветы, летящие на сцену,
Цветы в руках, цветы у ног...
Я закурю и брови сдвину,
Увидев ясно ту черту,
Где жизнь швырнула эту Нину
Со сцены прямо в пустоту.
И средь разбоя и разврата
В родной истерзанной стране
Бетховен, “Лунная соната”
Слезой стекает по стене.
И держит жизнь свой звук неверный,
И этой фальши тяжкий гнет
Посудомойка из “Таверны”
На сердце трепетном несет.
А звук кричит, рыдает, тает...
Какая боль, какой восторг!
Ведь как играет, как играет!
Другой бы трезвый так не смог.
Вам нужен Моцарт, — нате, нате...
Опять Бетховен, снова Бах.
Ах, Нина Павловна, играйте,
Вся ваша публика в слезах.
МЫ ИГРАЕМ
Между адом и, может быть, раем
На пути своем кратком земном
Мы как будто спектакли играем,
А не жизнью людскою живем.
Наши сцены — в метро и трамваях,
В барах, банях, цехах и полях,
И повсюду, где мы пребываем
На великих и малых постах.
Мы рисуем на лицах улыбки,
Гнев рисуем, обиду и страсть.
Мы играем в коммуну и рынки,
В диктатуру, в народную власть...
Воздух сцены — особенный воздух.
Мы им дышим. И с первых шагов
Входим в роли правителей грозных,
И соперников их, и шутов.