Газета Завтра 524 (49 2003)
Шрифт:
Кроме того, последние четыре года мы жили в рамках достаточно устоявшейся системы. Теперь эта устойчивость, эта стабильность будут полностью разрушены. И произойдет это как в связи с внешними обстоятельствами, поскольку мировой экономический кризис продолжается, и это не может не отразиться на доходах нашего сырьевого госбюджета, так и в связи с невосполняемой деградацией того экономического потенциала, который достался России в наследство от Советского Союза. Наиболее ярким проявлением этого станет рост цены хлеба к апрелю 2004 года где-то раза в три по сравнению с июлем года нынешнего. Сегодня она выросла процентов на сорок и держится только из политических предвыборных соображений. Тут объективная ситуация, связанная с неурожаем во всем мире и в России, наложилась на невероятную некомпетентность и вороватость наших правительственных структур, особенно в аграрной сфере, которая спроецировалась на тех, кто занимается торговлей зерном. Если бы сегодня наши зернотрейдеры закупились в Австралии и Аргентине, можно было бы ограничиться всего лишь полуторакратным ростом цены на хлеб. Однако вместо этого идет экспорт отечественного зерна, достигший уже 4 млн. тонн. А после Нового года делать закупки на внешнем рынке будет уже поздно. Причем любая попытка
В результате выборов мы получили парламент, в котором представлена левая часть политического спектра, но неадекватно, якобы левая, которая не в состоянии влиять ни на трудовое законодательство, ни на налоговое, ни на один вопрос вообще. Ситуация с правыми еще хуже. Утверждения о том, что правые более чем серьезно представлены в структурах исполнительной власти, абсолютно некорректны. Потому что как только человек с праволиберальным мышлением попадает в структуры исполнительной власти, он немедленно начинает заниматься бизнесом и перестает представлять чьи бы то ни было интересы.
Что это реально означает? Это означает, что разрыв между обществом и его представительскими органами будет всё время расти. Вместе с тем реальные проблемы, которые станут очевидны уже между парламентскими и президентскими выборами, сформируют некоторые требования. Специфика первой легислатуры Путина заключалась в том, что все эти проблемы тоже существовали, но они были видны только специалистам, смягчены благоприятной экономической конъюнктурой и не оказывали никакого реального влияния. Сейчас ситуация изменилась — проблемы выросли настолько, что они стали видны всем и требуют принятия некоторых решений, в то время как вся структура власти не способна к решению никаких проблем в принципе. Поскольку от неадекватных политических партий нельзя ожидать появления адекватных лидеров общероссийского уровня, я предсказываю усиление влияния региональных элит, где решение этих проблем станет вопросом жизни и смерти. А раз эти решения будут приняты, сам Бог велел двигать их в Москву. В результате нынешняя кремлевская номенклатура, психотипически удивительно похожая на номенклатуру времен брежневского застоя, начнет совершать некие действия, которые будут в большинстве своем бессмысленными, глупыми, а потому провокационными. Это делает неизбежным мощную ротацию властных элит, и я склонен думать, что президент Путин такую ротацию поддержит — хотя бы в силу того, что нынешнее его окружение попросту недееспособно. Приплюсуйте сюда мировой экономический кризис, резко усиливающий внешнее давление на Россию со стороны США, Китая, исламского мира, Европы — и вы получите ситуацию, почти идентичную второй половине 80-х-началу 90-х годов. Только если тогда все силы были направлены на растаскивание страны, теперь они будут направлены на ее объединение и унификацию. В силу того, что результаты уничтожения СССР налицо. Выходить из России никто не захочет. Более того, возможно присоединение к РФ новых субъектов: таких, как Абхазия, Аджария, Южная Осетия, Приднестровье. И их возьмут. Но не в плане изменения конституционного строя, а прежде всего экономически. Тем более, что в ряде стран Восточной Европы вскоре может начаться натуральный голод. Я разговаривал с представителями балтийских республик, и они открыто говорили: через год после того, как мы войдем в ЕС, у нас не будет своего сельского хозяйства. А если что-то произойдет на мировых рынках, мы начнем умирать с голоду, потому что Европа не будет кормить Прибалтику.
Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации:
Главный урок выборов дан для КПРФ. И дело не в разложении ее верхушки, на чем настаивает кремлевская пропаганда, и не в перехвате у нее лозунгов "партией власти".
Рост социального протеста пугает элиту. "Партия справедливости" может собрать 40% избирателей! — и тут КПРФ, как по заказу, погружается во внутренние свары. Если руководство партии не переосмыслит свои цели, партия может расколоться после президентских выборов, на которых ее при сегодняшних тенденциях ждет не поражение, но фиаско.
Со стратегической точки зрения ситуация еще хуже. Заслуга Путина в том, что при нем Россия стала осознавать себя не обломком СССР, но чем-то самостоятельным и самоценным.
Национальная катастрофа, именуемая реформами, продолжается, но Россия начинает создавать свою идентичность. На повестке дня создание нового общества на основе принципа справедливости, то есть на коммунистической основе, — но с дополнением либеральными принципами эффективности и прав личности. Власть упадет в руки той группе, которая сможет осуществить вербализацию их синтеза, уже давно идущего в обществе, и выстроит "контрэлиту", противостоящую торжествующим коррупции и убожеству.
И вот в этом процессе Лимонов с его кучкой неформалов делает больше, чем вся партийная махина!
Отсутствие стратегической цели не просто не позволяет решать тактические проблемы, — оно обессмысливает само существование партии.
С другой стороны, цель реального оппонента "партии справедливости" — Путина — конституционное большинство. С учетом ЛДПР и управляемых одномандатников она достигнута. Теперь главный вопрос — "чистота" и убедительность победы на президентских выборах. Уровень явки и голосования "против всех" станут критичными для легитимности власти и решимости преобразований; победа же во втором туре равнозначна поражению Ельцина от Зюганова в 1996 году.
Результат сезона выборов — окончательное оформление однопартийной системы, завершение концентрации всей полноты власти в руках Путина. Само по себе это не страшно: в кризисы эффективно именно единоличное управление, и власть даже в самых развитых демократиях на время передается лидеру. Но лидер и его команда должны соответствовать занимаемым должностям. Нынешняя однопартийная система заведомо неэффективна из-за подбора кадров по земляческому и корпоративному принципам, а также неприятия самой идеи ответственности перед обществом. Слабость "силовой олигархии" объективна: при переходе к рынку возможности самореализации силовиков были максимальными, и спецслужбы покинули лучшие сотрудники. Если олигархи прошли жесткий
Как всякий неэффективный руководитель, Путин, вероятнее всего, не справится с силами, которые вынужден будет вызвать к жизни. И нам нужно учиться и готовиться, чтобы обеспечить выживание страны в кризисе и воспользоваться возможностями, которые будут открыты.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ, генеральный директор Совета по национальной стратегии:
Я во многом согласен с тем, что здесь прозвучало. Действительно, значимость нынешних думских выборов близка к нулю. Хотя бы в силу того, что Госдума себя дискредитировала, поле публичной политики вытоптано, и если бы не посадка Ходорковского, то эти выборы, которые на самом деле затрагивают очень узкое политическое пространство, были бы чрезвычайно скучны и вообще никому не интересны. Расклад фракций внутри Государственной думы еще не раз поменяется в силу того, что "Единая Россия" уже официально является путинской партией и должна реагировать на неизбежные изменения его политической философии. С другой стороны, она состоит из многочисленных представителей регионов и не менее многочисленных представителей крупного капитала, а потому подвержена эрозии. Более существенным представляется иной системообразующий конфликт, который будет определять российский политический ландшафт на ближайшие годы — это конфликт между президентом и элитой 90-х годов. Я не считаю, что Путин готов к смене парадигмы в силу своего чекистского менталитета, сориентированного прежде всего на недопущение чего-то, а не на созидание. Хотя он, безусловно, понимает угрозу, которая исходит для его власти от элиты ельцинской эпохи. Кстати, посадка Ходорковского была как раз реакцией на попытку ограничения власти, а не на смену идеологии. Медведев и Козак ничем с точки зрения идеологии не отличаются от Волошина — кроме того, что преданы лично Путину и никому больше. Смены парадигмы нет — есть попытка замены кадров внутри существующей парадигмы власти. А поскольку лично преданные кадры — большая редкость, единственным выходом для президента является открытие шлюзов вертикальной социальной мобильности, "путинский призыв". К этому Путин явно не готов, в отличие от Ельцина, который сформировал после августа 1991-го "правительство эмэнэсов" и создал предпосылки для стремительного формирования новой элиты, той самой элиты 90-х годов, которая спасла режим Бориса Николаевича, хотя неоднократно готова была готова сдать его лично. Ельцин не зря расплатился с нею собственностью, средствами массовой информации и возможностью сформировать картину современного российского мира. Путин далек от такого понимания — значит, ему придется сразиться с элитой 90-х практически один на один. Причем это сражение неизбежно и не зависит от того, какова действительная позиция Путина. Эта война уже объявлена, подконтрольные элите средства массовой информации мочат Путина каждый день, о чем раньше даже думать нельзя было. Лично Путин ей уже не нужен, а ресурсы таковы, что замена нынешнего президента на какую-то другую фигуру не представляется чем-то нереальным. Снятие Путина по тбилисскому сценарию с Шеварднадзе элита вполне может себе позволить. Но устраивать бессрочный 50-тысячный митинг на Красной площади совершенно не обязательно. Если на президентские выборы в марте будет выставлен либеральный кандидат, способный отобрать у Путина около 10% голосов, то контуры второго тура становятся реальностью. А второй тур — это решающий шаг к поражению Путина в конфликте с элитой 90-х. В свою очередь, это повлечет за собой политический распад России — не потому что Путин так хорош, а потому что такова логика процесса. Поэтому единственное, что может Путина спасти — это переформирование элиты с опорой на левоцентристские силы и на региональные элиты. Сценариев для России всего два, и какой из них реализуется — зависит от того, как будет развиваться описанный мною конфликт.
Александр АГЕЕВ, директор Института экономических стратегий РАН:
Я бы оспорил ключевую посылку о том, что эти выборы не играют никакой роли. Они исключительно интересны, если попытаться увидеть за отдельными эпизодами весь ландшафт переменных. Нынешние предвыборные перипетии — важное звено не только в сиюминутных, но и в более "длинных" волнообразных процессах.
Для начала следует понять, с каким периодом прошлого коррелирует нынешняя ситуация. Путинское четырехлетие ассоциируют с "застоем" 70-х годов, но эта аналогия хромает на обе ноги. Прежде всего потому, что в России, по результатам проведенного нами многофакторного исследования, на протяжении всей нашей более чем 1000-летней истории наблюдаются, с некоторыми отклонениями, 80-летние циклы. Зная матрицу российских стратегических проблем, можно выявить подлинные аналоги текущего периода истории. Ему, между прочим, соответствуют 20-е годы прошлого века, 40-е — ХIХ, 60-е — века ХVIII, преддверие эпохи Петра I, смутные времена после Бориса Годунова и т.п..
Всё это — отнюдь не 70-е годы "роста благосостояния советских людей", с которыми нас роднит лишь конъюнктура нефтяных рынков. Наше время — предстартовое для нового модернизационного сверхусилия, которое наши предки регулярно совершали с неизбежностью восхода солнца. Иногда запаздывали, не всегда делали это элегантно, но всегда эти усилия сопровождались жесткой борьбой элит и обновлением "локомотивов роста".
На данном фоне думские выборы весьма симптоматичны. Отмечу два момента. Во-первых, в них отразилась борьба за направленность стратегического курса эволюции страны. По сути, это борьба за первый шаг нового курса. О едва ли не шекспировском накале этой "схватки бульдогов под ковром" можно судить по масштабу первых жертв: на кон, хотя и не всегда с отчетливым осознанием, игроками поставлена стабильность финансовых рынков, административная структура, внутренняя и внешняя безопасность. А социальный фон схватки таков: 7% населения вполне удовлетворены произошедшими переменами, 40% худо-бедно приспособились к ним, снизив уровень потребления, а половина их вообще не приемлет. И никакой медийной психотерапией этот диагноз не улучшить. Требуются мощные, стратегически выверенные решения.