Газета

Нестеренко Юрий Леонидович

— Где включается свет?

— Выключатели справа, но лампочки перегоре…

Коп щелкнул рычажками, и на лестнице и в подвале загорелся свет.

— Вот! — воскликнул Франджони. — Я так и знал! Он вырубил свет, когда я был внизу!

— Полиция! — еще раз крикнул коп и начал спускаться, топая ботинками по лестнице. Франджони остался ждать наверху.

Некоторое время он слышал, как офицер ходит там, внизу, и даже, кажется, что-то двигает. Затем коп снова показался у подножья лестницы. Пистолет вновь был у него в кобуре.

—

Мистер Франджони!

— Да?

— Я наблюдаю здесь некоторый беспорядок — в частности, раскиданные книги и тапок на полу — но ничего более серьезного. Здесь никого нет — ни людей, ни даже енотов.

— Этого не может быть! Наверное, он где-то прячется!

— Здесь не так много места, чтобы спрятаться. Книги и тапок бросили вы?

— Да, когда он напугал меня!

— Но на самом деле вы никого не видели, — офицер уже поднимался вверх по лестнице. — Полагаю, вам просто померещилось в темноте.

— Вот именно — в темноте! — воскликнул Франджони. — Кто вырубил свет, по-вашему?

Коп поднялся на верхнюю площадку и посветил своим фонарем на выключатели, затем подвигал их вверх-вниз.

— Думаю, вы оставили их вот в таком положении, — сказал он наконец, не без труда заставив рычажки замереть ровно посередине. — Отсюда они от самого легчайшего колебания и даже сами по себе могли перескочить вниз.

— Вы провозились несколько минут, чтобы вот так их уравновесить — а я, по-вашему, сделал это случайно?

— Бывает, — пожал плечами коп. — Знаете, в моей практике был случай, когда случайно выстрелившее ружье убило человека на расстоянии полумили. Если бы по нему целились специально, попасть с такого расстояния из обычного охотничьего ружья было бы нереально.

Он стукнул кулаком по стенке, желая, видимо, показать, как легко рычажки перескочат вниз, но они остались в промежуточном положении. Тогда он выключил свет обычным способом, словно бы и не заметив конфуза.

— Подождите! — воскликнул Франджони, торжествующе указывая на внутреннюю сторону открытой двери в подвал. — Вот! Это мне тоже померещилось?!

По поверхности двери сверху вниз тянулась длинная и довольно глубокая царапина.

— Хмм… — офицер провел и по ней лучом фонаря. — У вас никогда не было, к примеру, кошки?

— Ростом в пять футов?

— Кошки умеют прыгать, и довольно высоко. Так была или нет?

— Была, — признал Франджони. — Много лет назад. Ее завела моя покойная жена. Сам я, по правде говоря, не любитель кошек и не был от нее в восторге, особенно когда она повадилась гадить в мои тапки. Потом она куда-то пропала. Должно быть, попала под машину.

— В самом деле?

— Что вы на меня так смотрите? Вы что, подозреваете, что на самом деле я убил эту чертову тварь и замуровал в подвале? — по правде говоря, в то время у Томаса и в самом деле мелькала подобная мысль. Но только мысль и не более чем. На практике он ограничивался тем, что пинал ненавистное животное при

каждом удобном случае, когда Марджори не видела, в надежде, что кошка сбежит сама. Судя по всему, так в итоге и вышло.

— Ну, люди порою творят и не такие вещи. А потом, знаете, комплекс вины будит у них странные фантазии.

— Я думал, вы полицейский, а не психоаналитик, — желчно произнес Франджони.

— Хороший полицейский должен быть в том числе и психоаналитиком, — глубокомысленно изрек коп, продолжая обследовать борозду на двери. — А как полицейский я могу вам сказать, что это никак не может быть свежей царапиной. Видите, дерево внутри давно потемнело.

— Но я слышал! Слышал своими ушами, как оно там скребется!

— Мистер Франджони, — вздохнул офицер, — я не знаю, что вы слышали или думаете, что слышали. Я знаю, что в вашем подвале никого нет, на вашей входной двери нет следов взлома, на вас никто не нападал, в доме, если я правильно понимаю, ничего не пропало и нет никаких следов присутствия посторонних. Я не обвиняю вас в преднамеренном ложном вызове. Может быть, вы слышали крысу, или у вас шумело в ушах после подъема по лестнице. Но, в любом случае, это вне компетенции полиции.

На груди у полицейского ожила и что-то прохрипела рация. Тот поднес ее к губам:

— Отбой. Ложная тревога. Хозяину дома просто померещилось.

Франджони обреченно проводил его обратно до крыльца.

— Но если я все же найду доказательства, что кто-то проник в дом…

— Тогда звоните, — офицер протянул ему карточку. — Доброй ночи, сэр.

— И вам… — пробурчал Томас и захлопнул дверь.

«Мистер Франджони!» — донеслось снаружи.

— Да? — он поспешно распахнул дверь, глядя на полицейского.

— Я думаю, это ваше.

Коп протягивал ему газету.

— Н-нет, — затряс головой Томас. — Я отписался.

— Но это лежало у вас на крыльце.

— Это ошибка. Выбросите ее.

— Это ваша газета. Если она вам не нужна, выбросите ее сами, — коп настойчиво протягивал свернутый «Бюллетень» Томасу.

— Ладно… — Франджони нехотя взял бумагу. Офицер зашагал к машине.

— Подождите! — крикнул вдруг Томас. Тот обернулся.

— Вы сами выписываете «Барлингтон Бюллетень»? — спросил Франджони.

— Жена выписывает. У меня обычно нет времени на чтение.

— Дело в том, что там в последнее время появились очень странные публикации…

— Сэр, сейчас не лучшее время обсуждать журналистику. Я должен вернуться к своей работе.

— Да, конечно… извините, — Франджони закрыл и запер дверь.

Он стоял в прихожей, с отвращением глядя на проклятую газету в руке. Конечно, все это может ничего и не значить. Курьер просто бросил ему газету по привычке. Но почему-то именно бросил на крыльцо, а не просунул в щель — как и в ту ночь, когда Франджони пожаловался в первый раз. Не захотел привлекать внимание, видя, что в доме полиция?