Газетчик
Шрифт:
– Бред, – решила Вера, – совсем старый дед из ума выжил. Страна летит в пропасть, а он детям фашистскую литературу читает. Я подниму этот вопрос в РОНО.
– Не надо, Вера Александровна, пожалуйста, – попросила Нина, – мы его любим.
– Кого, Ницше? – не поняла Вера.
– Анатолия Аркадьевича.
Алексей взял из рук Нины учебник, отодвинул стул, сел за стол и с деловым видом стал листать учебник, давай понять, что разговор окончен.
– Ладно, занимайтесь, – махнула рукой Вера и вышла из комнаты. Через секунду хлопнула входная дверь.
Вера вышла
Возле дома на скамеечке сидела Алена Игоревна Сторожева, известная всему поселку как Сторожиха.
– Здравствуйте, Алена Игоревна, – сказала Вера, проходя мимо.
– Подь-ка сюды, – строго сказала Сторожиха.
– Алена Игоревна, – я на работу опаздываю, – взмолилась Вера.
– Подь сюды, я сказала!
Вера подчинилась. Сторожиха показала на скамеечку рядом с собой.
– Присядь-ка.
Спорить было бесполезно. Вера села.
– У меня только три минуты, – сказала она и посмотрела на часы. До конца обеденного перерыва оставалось семь минут. Если ей действительно удастся уйти через три минуты, за оставшееся время она быстрым шагом успеет добежать до администрации. Опаздывать Вера не любила.
– Ты видела, Нинка Шарова с твоим Алексеем ходит?
Вера махнула рукой.
– Да при чем тут ходит? Она с ним английским занимается. Леше через год поступать, а он в английском ни «бэ», ни «мэ», ни «кукареку».
– Смотри, Верка, потеряешь парня. Парень у тебя хороший, а Нинка эта – порченная.
– Ой, давайте не будем! – вдруг рассердилась Вера и встала.
– Смотри, мое дело предупредить. Принесет тебе в подоле, что будешь делать?
Вера невольно оглянулась на окно своей кухни на втором этаже. Ей показалось, что на окне колыхнулась занавеска.
– Все, некогда мне, – сказала Вера, развернулась и быстро зашагала в сторону администрации. А Сторожиха смотрела ей вслед, качала головой и долго что-то бормотала про себя.
В это время на кухне в квартире на втором этаже Алексей и Нина быстро раздевались, бросая одежду прямо на пол. Избавившись от одежды, они кинулись друг к другу. Не было ни ласк, ни прикосновений, ни поцелуев. Алексей схватил Нину, подсадил ее на кухонный стол и вошел в нее. Она закусила губу от боли, но не стала просить у него пощады. Они занимались любовью неумело, но изо всех сил.
Открытый учебник Эккерзли лежал на полу, под темно-зеленым платьем Нины.
Глава 3
Лупоглазый повернул ключ зажигания. Двигатель завелся сразу, с пол-оборота. Малышев с красным от ярости лицом подбежал к «Волге», схватил лежащую на асфальте монтировку и с размаху всадил ее в левое переднее колесо машины. Монтировка легко воткнулась
Лупоглазый втопил в пол педаль газа, машина прыгнула вперед и в сторону и заглохла. Монтировка в колесе крутанулась и отлетела в сторону. Малышев подобрал ее и несколько раз с размаху ударил по капоту. После третьего или четвертого удара монтировка пробила капот и, видимо, задела там внутри какой-то важный проводок, потому что, как Лупоглазый ни крутил ключ зажигания, машина больше не заводилась.
– Вылезай, урод, – хрипло сказал Малышев. Через переднее стекло он видел, что Лупоглазый шарит по бардачку, что-то ищет. Его движения были быстрыми и судорожными, как в немом кино.
Малышев выдернул монтировку из капота и шарахнул ею по боковому стеклу. К его удивлению, стекло выдержало удар. Малышев ударил еще раз. И еще. На стекле не осталось даже царапины.
Черт возьми, это был не триплекс, а самое настоящее пуленепробиваемое стекло.
Малышев огляделся. Он подумал о том, что можно было бы прицепить машину Лупоглазого тросом к его «копейке» и доставить его в Шиченгу, а там ребята помогут выковырять начинку из скорлупы. Правда, у Соловьева могли возникнуть вопросы.
И тут у него возникла идея получше.
– Ладно, паразит, посмотрим, как тебе вот это понравится.
Малышев поднял канистру, открутил крышку и стал поливать «Волгу» бензином. Сначала капот. Потом переднее стекло. Потом крышу. А то, что осталось на дне, плеснул в боковое стекло. Стекло тут же покрылось радужными разводами и Малышев самодовольно ухмыльнулся, увидев сквозь эти радужные разводы по-прежнему ничего не выражающее лицо Лупоглазого. Малышев достал из кармана зажигалку и показал ее Лупоглазому. Тот смотрел на зажигалку, но не двигался с места. Малышев крутанул большим пальцем ребристое колесико зажигалки. В его руке вспыхнул и заплясал маленький огонек.
Дверь «Волги» щелкнула и открылась. Лупоглазый вышел из машины.
– Давно бы так, – удовлетворенно сказал Малышев и убрал зажигалку в карман.
Лупоглазый стоял прямо перед ним.
– А теперь-то что? – спросил он.
Малышев положил ему руку на плечо и развернул лицом к машине.
– Руки на капот, – скомандовал он. Лупоглазый подчинился.
Малышев поднял монтировку и ударил Лупоглазого по затылку. Тот ткнулся лицом в капот и замер.
Несколько секунд Малышев смотрел на Лупоглазого, распластавшегося на капоте. У Малышева был вид человека, который хорошо сделал свою работу и теперь хочет отдохнуть. Однако его работа еще не была закончена.
Первым делом он снял с правой руки Лупоглазого его часы. Это были «Ролексы», настоящие, золотые, тяжелые и красивые. Малышев не удержался и надел их себе на руку. Затем он открыл дверцу «Волги», взял Лупоглазого подмышки и перетащил его с капота в машину. Усадил его на водительское сиденье.
За его спиной послышалось гудение.
– Этого еще только не хватало, – проворчал Малышев.
Со стороны поселка по трассе ехала фура. Усатый водитель в зеркальных очках, восседавший за рулем фуры, покосился на Малышева и спокойно перевел взгляд обратно на трассу. Фура проехала мимо. Малышев посмотрел ей вслед и на всякий случай запомнил номер.