Газетчик
Шрифт:
– Здравствуйте, – сказал Пшеницын, – Сержант Пшеницын. Подскажите, пожалуйста, в каком классе учится Анна Трубникова?
– В десятом «Б», – ответила женщина, – а что случилось? Она что-то натворила?
– Нет, мне просто нужно с ней поговорить. Какой у нее сейчас урок?
– Расписание у вас за спиной.
– Точно. Спасибо.
В школе всегда было два расписания. Одно для учеников – на первом этаже, второе для учителей – в учительской.
Пшеницын подошел к расписанию и быстро нашел нужную строчку. Расписание было, как и в его
– География. Четырнадцатый кабинет, – сказал он, – спасибо.
И повернулся к женщине.
– А вы, простите, кто?
– Меня зовут Ольга Николаевна, я преподаю литературу.
– Я вас раньше здесь не видел.
– Я приехала два года назад. Вместе с мужем.
– А откуда вы, если не секрет?
– Из Волоковца.
Лицо Ольги Николаевны залилось румянцем. Ее явно смущал настырный милиционер.
– И как вам у нас, нравится?
Ольга Николаевна задумалась.
– Здесь тихо.
– Да, – согласился Пшеницын, – здесь тихо.
И тут у него возникла еще одна идея.
– Мне нужно будет где-то поговорить с… этой девочкой, Аней….
– Трубниковой, – напомнила Ольга Николаевна.
– Да, Трубниковой. Есть сейчас свободные кабинеты?
Ольга Николаевна встала и подошла к стойке, на которой висели ключи.
– Спортзал свободен. Сейчас сдвоенное занятие на стадионе.
– И долго он будет свободен?
– До часу.
Пшеницын взял ключи, поблагодарил Ольгу Николаевну и вышел.
Проходя по коридору второго этажа, Пшеницын зашел в туалет. Здесь ничего не изменилось за эти пять лет. Те же надписи на стенах и черные круги от сгоревших спичек на потолке. Дурацкая забава – послюнявить конец спички, собрать на него штукатурку со стены, поджечь и бросить в потолок. Спичка прилипает к потолку, прогорает до конца и на потолке остается черный кружок копоти.
Пшеницын сделал свои дела, ополоснул руки в раковине и огляделся в поисках полотенца. Разумеется, никакого полотенца здесь не было и в помине, железный ящик, где по идее, должны были бы лежать салфетки, был пуст, а сушилка для рук была сломана, кажется, еще до того, как Пшеницын пришел учиться в школу. Поэтому Пшеницын просто помахал в воздухе руками, стряхивая воду на пол. Выходя, он увидел на раковине нацарапанную циркулем надпись «Пшеницын – чмо» и его настроение заметно испортилось. Он помнил эту надпись, но не знал, что она до сих пор здесь.
Пшеницын постучал в дверь кабинета. Приоткрыл дверь. У доски стоял высокий худощавый мужчина в очках, внешне чем-то немного похожий на телеведущего Николая Парфенова. Это был Николай Кораблев. Он что-то рассказывал классу о природе Северной Америки.
Пшеницын тихонько кашлянул. Кораблев повернулся к нему и сделал вопросительное лицо. Пшеницын поманил его рукой. Кораблев поморщился, но подошел к двери.
– Что случилось? У нас урок, – сказал он.
– Мне нужно поговорить
– А это не может подождать до конца урока?
– Не может.
Кораблев повернулся к классу.
– Аня Трубникова, выйди из класса. С тобой хотят поговорить.
Девочка, сидевшая на первой парте в правом крайнем ряду встала, сложила учебники в портфель и вышла из класса, провожаемая взглядами одноклассников.
– Пойдем в спортзал, – сказал ей Пшеницын, – я взял в учительской ключи.
Пшеницын и Аня молча прошли через всю школу и спустились в спортзал. Когда-то спортзал казался Пшеницыну огромным. Но сейчас он видел, что это не очень большое помещение с тремя окнами, забранными сеткой – чтобы не разбить мячом. Вдоль стены стояли скамейки для зрителей, а в углу были свалены маты.
Аня бросила портфель на маты, повернулась к Пшеницыну, положила ему руки на плечи и улыбнулась.
– Это ты здорово придумал, – сказала она, – ненавижу географию. Что толку изучать страны, в которых никогда не сможешь побывать.
– Я пришел по делу.
– Конечно по делу, – согласилась Аня, – знаю я твои дела. Иди сюда.
И Аня потянула Пшеницына на себя – в сторону матов.
– Ты что делаешь? – рассердился Пшеницын, – мы вообще-то в школе.
– Ну и что? Какая разница? Дверь же заперта. Чего ты боишься?
– Если нас здесь застукают, мне крышка.
– Раньше ты так не боялся.
– Сейчас другая ситуация.
– Какая еще другая. Ну давай! Я так хочу заняться этим в школе! Это так возбуждает.
Аня провела рукой по ширинке Пшеницына.
– Я же вижу, что ты тоже хочешь.
– Подожди! Нам надо поговорить.
– Ненавижу разговоры!
– Да стой же ты!
Пшеницын оттолкнул Аню от себя. Она обиженно смотрела на него.
– Ты чего толкаешься?
– Сядь, – сказал он. Аня не двинулась с места.
– Сядь, я сказал.
Пшеницын подошел к Ане, взял ее за руку и усадил на скамейку. Сам встал прямо перед ней.
– Меня интересует твоя подруга, Нина Шарова.
– Ах, вот оно что, – разочарованно протянула Аня, – она мне не подруга.
– Ее тетка говорит, что вы общались.
– Нет, мы не общались.
– В смысле?
– Чего тебе не понятно? Мы не подруги.
– Тетка сказала, что вы все время вместе зависали.
– Не было такого.
– Ничего не понимаю.
– Не было такого, я же говорю. Мы не зависали. Ни разу от слова «никогда».
– Тетка врет что ли, получается?
– А что случилось?
– Шарова исчезла.
– Сбежала, что ли?
– Не знаю. Может, сбежала. Или чего похуже.
– В смысле похуже?
– Ну например, если ее похитили.
– Кто?
– Трасса рядом. Мало ли уродов ездит. Засунули в машину, изнасиловали, а потом задушили. и выбросили где-нибудь в лесу.
– Что ты такое говоришь?
– Аня, не забывай, в каком мире мы живем. Это не добрый мир. Это очень злой мир.