Где сокрыта библиотека
Шрифт:
— Нет, — сказала она.
— Может быть, он предпочел бы попытать счастье в другом месте, а не оставаться с хладнокровной…
— Не смей заканчивать это предложение, — перебила она, и румянец на ее щеках пошел пятнами по шее.
— Возможно, он ищет другую женщину. Кого-то менее сложного, более преданного. Не стерву, которая…
Она встала и нависла над узким столом, высоко подняв руку. Я замер, молча подталкивая ее закончить начатое. Я провоцировал ее ударить меня.
Айседора задыхалась от возмущения, ее бледная кожа покрылась тонким слоем пота. Мы застыли в этой тошнотворной позе, никто из нас не шевелился и каждый едва
Я ждал ее дальнейших действий.
Она ждала, позволю ли я ей дать мне пощечину.
Я выгнул бровь.
Ее губы поджались, рука задрожала, будто она боролась с собой. В конце концов она опустила ее и вернулась на свое место. Айседора сложила руки на столе, ее глаза горели гневом.
— Папа любил мою маму. Он никогда не выпускает ее из виду. Не могу представить, чтобы он был далеко от нее.
— Совсем? — тихо спросил я. — Верится с трудом…
— Совсем, — отрезала она. — Они верны друг другу.
— Хорошо, — решительно сказал я. — Тогда скажи, почему той ночью ты последовала за мной в наркопритон? — Я обронил это без каких-либо веских причин, просто надеясь удивить ее и заставить выдать себя. Все, что она делала, казалось мне расчетливым несмотря на то, что Инез могла в это поверить.
Айседора моргнула.
Я наклонился вперед, прищурившись.
— Это была ты.
Она отодвинулась от меня, скрестив руки на груди, и атмосфера оскорблённого молчания окутала ее, как дым артиллерий.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, но это не имеет значение, не так ли? Ты уже все обо мне решил, независимо от моих слов.
Мое разочарование росло. Ей следовало бы шпионить для Короны. Эта девчонка стала бы их самым ценным солдатом.
Она пристально смотрела на меня, ее взгляд не дрогнул.
— Мне все равно веришь ты мне или нет, мне все равно даже если ты думаешь обо мне самым худшим образом. Что меня действительно волнует, так это Инез. Подумай, что будет со мной, если наши усилия увенчаются успехом? Оба моих родителя попадут в тюрьму, а может и того хуже. Я останусь одна, без семьи, за исключением Инез. Я бы никогда не поставила под угрозу наши отношения, и, хотя я совершала ошибки, они были непреднамеренными. — Она наклонилась вперёд, ее голубые глаза встретились с моими. — Ты действительно собираешься сидеть и критиковать меня за мои поступки? После всего, что сам натворил?
Во мне поселилось зерно сомнения. У меня было отменное чутье и с этой девушкой определенно было что-то не так. Но что, если я ошибался на ее счет? Хорошо, что у меня было больше времени, чтобы разобраться в ней.
— Можешь играть в свои маленькие игры, но я предупреждаю тебя: если ты обидишь Инез, я превращу твою жизнь в ад.
— Инез уже в аду, — сказала она, вставая. Айседора разгладила юбку и ушла, высоко задрав подбородок. Второй раз за последнее время она уходит от меня злая.
Я еще долго сидел за столом, размышляя и перебирая в уме все, что мне о ней известно, в том числе каждое слово, когда-либо ею произнесенное. Египет проносился снаружи смазанным пятном, но я едва замечал это. Потому что я наконец собрал воедино часть головоломки, которую не видел. Она только что раскрыла мне кое-что, о чем я не задумывался. Я хотел вернуться в купе, чтобы рассказать Инез, но в глубине души меня терзали сомнения. Окажись я неправ, это бы еще больше отдалило Инез от меня. У меня было мало шансов на примирение,
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На вокзале Уит арендовал экипаж, и мы вместе с багажом отправились в отель Аббат, красивое здание с колоннадой и высокими окнами, выходящими на площадь. Уит рассчитался с извозчиком, который помог нам выгрузить чемоданы, и мы втроем вошли в уютный вестибюль, пусть и не настолько роскошный, как в Шепарде, но обставленный мягкими креслами и с длинной деревянной стойкой, за которой несколько служащих уже консультировали парочку путешественников. При дальнейшем осмотре я обнаружила пышный внутренний сад, полный цветов, которые насыщали воздух благоуханием. Вывеска, написанная на французском, сообщала гостям о роскошных купальнях или читальном зале. Была даже курительная комната.
Мной овладела тревога. Я схватила Уита за руку и прошипела:
— Мы не можем себе этого позволить.
— После бомбежек цены на все упали, — прошептал Уит в ответ. — Это комфортабельный двухзвездочный отель, единственный, по моему мнению, достойный, учитывая нынешнее состояние Александрии.
— Текущее состояние? — спросила я.
— Объясню позже, — сказал Уит, подводя нас к стойке регистрации.
Служащий отеля, молодой немец по имени Карл, быстро заселил нас в номер. У нас была фиксированная цена в пятнадцать франков в сутки, которая включала в себя проживание и питание, но без спиртного. Я ждала, что Уит начнет возмущаться, но он промолчал. Проживание обошлось нам намного дешевле, чем я рассчитывала, и это стало для меня огромным облегчением. Мы потратили деньги, которые я получила за возврат билетов первого класса, чтобы забронировать номер на всю следующую неделю, и, к счастью, в стоимость вошло трехразовое питание, чай и кофе.
Если Уиту и надоело спать на раскладушке, он не осмелился этого показать.
Они с Айседорой отправились осматриваться в вестибюле, а я осталась с Карлом, пока он делился подробностями об отеле и нашем номере. Когда он закончил, я спросила:
— Не могли бы вы послать телеграмму?
Он кивнул, после чего достал бумагу, конверт и карандаш.
— Я отправлю ее на телеграф сразу, как вы закончите. Ваша телеграмма будет доставлена адресату в течение часа. Цена — пять пиастров за десяток слов. Вас это устраивает? Да? Хорошо.
— Благодарю, — пробормотала я, быстро записывая сообщение Фариде. Я написала ей название отеля и адрес, а также попросила сообщить, если ей доставят новые фотографии. Я вложила послание в конверт и вручила его Карлу вместе с оплатой.
Затем я отправилась на поиски своих спутников. Они стояли в стороне, подальше от других посетителей.
— Комната готова, — объявила я Айседоре и Уиту, едва к ним подошла.
Они холодно посмотрели друг на друга: крепко скрестившая руки на груди Айседора и нависающий над ней Уит, мрачный и серьезный, каждая черточка его лица демонстрировала недоверие. Они не разговаривали друг с другом с тех пор, как вернулись из вагона-ресторана. Я не выносила напряжение, существовавшее между ними, и моим единственным утешением было то, что Уит не задержится в моей жизни на достаточно длительный срок, чтобы по-настоящему вывести меня своим циничным отношением к моей сестре.