Где зима тебя настигнет
Шрифт:
Но она отказалась от такой возможности. Только потому, что все, что касалось Трэза, несло с собой осложнения. Даже если с виду выглядело иначе.
Проблема в ее влечении.
Укрывшись за автоматом для розлива воды, Тэрэза решила дождаться ухода пары, убрать их кофейные чашки и стаканы, а потом уже вернуться в свою дыру. Ю–хуу. Восторг.
Она скоротала время, достав графины из шкафа под установкой, протерла столешницы, кассу. Тишина ресторана окружала, преследовала ее, как маньяк, скрывающийся в тени. Инстинкты
Дерганность и беспричинная тревога.
Хочет ли она вернуться в пансион? Нет. Хочет ли она адекватно вести себя в присутствии Тени? Да. Думала ли она, что собирался сказать брат Трэза? Определенно.
Но это не объясняло гнетущее чувство беспокойства...
– Шеф сказал, что я свободен.
Тэрэза попыталась скрыть, как дернулась от удивления.
– О, Эмиль. Да, мне тоже. Ну, когда они уйдут.
Она взглянула из–за автомата с водой. Пара все еще сидела за столом. Мужчина потянулся через стол и взял женщину за руку. Он смотрел в ее глаза с восторженностью на лице, с мягкой улыбкой на губах.
– Они очень любят друг друга, – сказал Эмиль.
– Да. – Тэрэза потерла центр груди, напротив сердца. – Так приятно видеть это.
Не очень–то, на самом деле. Эта парочка напомнила Тэрэзе ее родителей, о чем она думать не хотела. Но мозг уже не отвлечь, воспоминания о мамэн и отце, как они сидели, держась за руки, тихо переговариваясь, вышли на первый план. Они всегда уделяли время своим детям, она видела, что их связывали особенные отношения... и эта связь была фундаментом их семьи.
Тэрэза чувствовала уверенность в компасе, который они образовывали: хеллрен, шеллан, сын и дочь.
А потом все изменилось.
Узы, которые она считала железобетонными, рассыпались как конфетти. По крайней мере, для нее. Остальным неплохо живется, но с другой стороны, от них ничего не скрывали, их фундамент остался невредимым.
Доверие – основа любви. Без него это иллюзия... приятная иллюзия, да. Но когда осознаешь, что живешь во лжи? Выясняется, что двухмерная картина твоего существования разбивается вдребезги.
– ...Тэрэза?
Встряхнувшись, она посмотрела на Эмиля.
– Что прости?
– Я могу подвезти тебя домой?
Тэрэза вспомнила, как топала Лиза, требуя у Эмиля то, в чем он ей отказал.
– О, это не обязательно. Но спасибо.
– Тебя подвезут? – Эмиль помедлил. – Не думай, я не хочу лезть не в свое дело.
– Просто дема... – Она закрыла рот. Нет, этого говорить не стоит. Как она могла забыть, что он человек? – Да, вызову машину.
– А, ну ладно. – Он кивнул и потом посмотрел на нее выжидающе. – Конечно.
– Своего брата. – Ложь далась с трудом. Потому что Гарет именно так бы и поступил – приехал за ней в снежную бурю. В
Тэрэза снова потеряла центр груди. Одиночество накрыло ее подобно савану, и она сделала глубокий вдох. Она всегда стремилась к независимости – со времен школы, в работе и жизни, но фишка в том, что она не понимала всю значимость семьи для нее, которая служила фундаментом ее жизни и тихой гаванью.
– На самом деле, – сказала она. – Не откажусь, если подвезешь.
Эмиль просиял.
– Вау. Фантастика.
Осознав, что она снова приняла поспешно решение, Тэрэза проглотила проклятье.
– Подожди, я не спросила, где ты живешь. Я – в центре. Может, тебе далеко...
– Нет, все отлично. Идеально.
В голове мелькнул нерадостный образ Лизы: вот они проезжают мимо ее дома, она бросается наперерез машине, заставляя их затормозить, и бросает в лобовое стекло стул. А еще была надежда во взгляде Эмиля. Он пытался вести себя ненавязчиво, но ее ответ привел его в восторг. Тем не менее, для ее печали он всего ли пластырь, заклеивающий пустоты жизни... и он не такой сложный, как Тень, который будил все ее чувства, когда оказывался на расстоянии ста футов от нее.
Посмотрев на своих клиентов, Тэрэза с облегчением обнаружила, что они ушли.
– Я уберу со своего стола…
– Давай помогу…
– Нет. – Она улыбнулась, чтобы сгладить непреклонность в голосе. – Я быстро, встретимся в раздевалке?
– Хорошо, я отмечусь за нас на выходе.
– Спасибо.
Она подхватила один из подносов с подставкой и направилась к столику. Пока она шла мимо пустых стульев, перевернутых стаканов на скатертях, салфеток, прикрывавших большие блюда и идеально разложенных столовых приборов, ее накрыла такая печаль, что хотелось плакать.
Дело в буре. Скачущее давление и ветер влияли на ее настроение. Да, это причина ее расстройства.
Поставив стойку, Тэрэза устроила поднос сверху и принялась очищать...
Нахмурившись, она наклонилась к тарелке, в которой подавали тирамису. Она стояла, накренившись в одну сторону, словно краем попала на салфетку.
Но под тарелкой была не салфетка.
– О... Боже, – выдохнула она.
Нет, это была не салфетка. Свернутая наличка. Взяв стопку, она развернула стодолларовые купюры. Десять штук.
Тэрэза вскинула голову, оглянувшись по сторонам. Потом пересекла обеденный зал, подбежав к главному входу. Открыв двери, она спустилась по лестнице холла и вышла на улицу. Яростная буря вцепилась в ее тело холодными тисками, и пришлось ухватиться за столб, поддерживающий навес.
Их не найти. Пара исчезла.
Возвращаясь в тепло ресторана, Тэрэза посмотрела на деньги в своей руке. Если подвести счет съеденному этой парой, тысяча долларов с лихвой покроет расходы, включая налог и чаевые в размере двадцати пяти–тридцати процентов.