Ген подчинения
Шрифт:
Нет, надо было идти, он прав. Я же не для себя хочу смерти в огне, а для этих всех!..
Кое-как, держась за стенку, я поднялась. Дальний конец коридора уже заволокло дымом, но я знала, что там должна быть дверь, за ней лестничный пролет вверх, там снова коридор — и выход. Та самая тяжелая железная дверь, через которую меня втащили вечность назад. Уже недолго идти.
Вдруг эта дверь в конце коридора со скрипом распахнулась — да что они тут, вообще петли не смазывают?! И знакомый голос гаркнул:
— Это полиция! Всем стоять!
Инспектор
И другой знакомый голос добавил:
— Стреляю без предупреждения!
Инспектор Салтымбаева!
Тут же у меня из глаз хлынули слезы и, не успев подняться, я снова рухнула на пол.
Глава 17. Волчья воля — 5 (фин)
В пьесах и книгах, когда героям приходит на помощь полиция, следует смена сцены или конец акта. А затем — чаще всего короткий эпилог, в котором рассказывается, как именно разрешилась сложная ситуация.
Увы, я не была героиней пьесы, поэтому не было надежды, что все вопросы будут решены за меня в финальной экспозиции. Предстояло разбираться самой.
И самый насущный вопрос — как объяснить присутствие Волкова? Точнее, присутствие самого настоящего волка, серого, мохнатого и клыкастого?
Пока Салтымбаева помогала мне выйти из задымленного здания, вопросов к серому зверю, который шел за мной по пятам, у нее не возникло. Но едва мы миновали знакомый порог и оказались на улице, перекрытой полицейскими возками, как инспектор обратила на него внимание.
— А вы кто такой, гражданин?
Конечно, из-за голубых глаз она приняла его за генмода. Наверное, за какую-то большую собаку.
Говорить оборотень не мог — правильно, он ведь настоящий волк, над его-то голосовыми связками не поработали генетики, чтобы он мог докладывать найденную информацию. «Только бы не оскалился, — подумала я. — Доказывай еще инспектору, что он не укусит!»
Я даже не была уверена, что волк не станет кусаться. Его могла напугать царящая вокруг суета: множество полицейских пытались одновременно оцепить, обыскать и начать тушить здание; на моих глазах прямо вслед за нами из двери вывели нескольких бандитов и положили лицами вниз на тротуар.
Однако Волков не стал скалиться. Наоборот, он упал на живот на грязный булыжник, заскулил и закрыл морду передними лапами, как делают собаки, когда им страшно.
Не думаю, что он в самом деле боялся Салтымбаеву. Скорее, хотел показаться как можно более безобидным. И то верно — он ведь уже не раз доказал мне и свой интеллект, и свое здравомыслие. Для человека, попавшего ни с того ни с сего в такой переплет, Волков держался превосходно. Другой бы давно уже либо начал огрызаться, либо возбудил подозрения, попытавшись задать стрекача.
Брови Салтымбаевой взлетели
— Эт-то что еще такое? — спросила она. И вдруг тон ее сменился: — А ну, кто у нас хороший мальчик? Кто у нас умный и храбрый песик? Ты чей? Ну-ка, покажи мне свой ошейник…
Она наклонилась к волку, и я, удивив саму себя, шагнула вперед, заслоняя волка от Салтымбаевой.
— Над ним здесь издевались, — сказала я. — Я его спасла. Вы бы его не трогали.
— Послушайте, я не собираюсь никого трогать, — явно в сердцах произнесла Салтымбаева. — Должен был порядок! Если собака найдена при обыске, так нужно его оформить!
Я представила, как оборотня «оформляют» в конторские книги, и мне стало нехорошо.
К счастью, нас спас Пастухов. Он вынырнул из окружавшей здание суеты, и у меня слезы навернулись на глаза: а он ведь еще, наверное, не знал, что шеф… Облегчения при этом я не испытала — мне казалось, что он сейчас займет сторону Салтымбаевой.
Но старший инспектор бросил всего один взгляд на меня, потом на волка (тот уже убрал лапы с морды) и сказал:
— Жанара, а я ведь знаю этого пса.
— Так он все-таки генмод? — удивилась Салтымбаева.
— Нет, но это очень редкая порода. На волка похожа. Во всем Необходимске, может, один такой. Должно быть, выкрали его. Ничего, я прослежу.
— Но ведь документы… — начала Салтымбаева.
— Я прослежу, — повторил Пастухов с нажимом.
Вот тут слезы в самом деле пролились у меня из глаз. Выходит, Пастухов знал — или догадывался! — что Волков оборотень!
Или, скорее, для него не стало сюрпризом, что оборотни существуют. Если бы он знал конкретно про Волкова раньше, то, хочется верить, не стал бы рисковать, запирая его в камеру!
Только теперь я окончательно догадалась, почему он метался по комнате и так странно себя вел — полнолуние ведь! Даже если он в самом деле мог себя контролировать, это наверняка далось ему непросто…
О господи, да ведь и на вахтера он тогда нарычал не просто так, а потому что полнолуние приближалось! Неудивительно, что говорить мне или кому-то еще об этом он не хотел.
— Вы правда проследите? — спросила я сквозь слезы, глядя на Пастухова.
Он кивнул.
— Найду, куда пристроить на пару дней, — он красноречиво махнул мордой на небо, где полная луна равнодушно светила над коньками крыш.
Ей-то не было никакого дела до того, что у кого-то тут, на земле, почва выходила из-под ног и мир рушился.
— Тебе сейчас дадут одеяло, — добавил Пастухов вполголоса, обращаясь ко мне. — Прикрой парня его краем, если кто спросит, говори, что это твоя собака. Жанару я беру на себя, остальным ни слова! А ты, малец, — он смерил Волкова взглядом, что выглядело довольно забавно, поскольку волк превосходил его размерами, — скули побольше и старайся выглядеть как можно безобиднее! Да, вот так, — он одобрительно кивнул, когда Эльдар совсем распластался по земле.