Ген подчинения
Шрифт:
Сыщица! Аттракцион Монро! Призрак, которого я видела!
Уж не такой ли это призрак, который мы наблюдали в доме Галины Георгиевны?! Ведь белый туман клубился совершенно так же!
— Марина! — я прервала объятия первой, забыв даже о наворачивающихся слезах. — Нам нужно вернуться обратно к этому… «Страху в генах»!
— Да, в самом деле, — сердито проговорила Марина. — Нужно задать им перцу как следует! До чего безответственный делец! Пусть катится в ад!
Я охнула, смущенная слишком резким ругательством. Марина фыркнула в ответ на то, как я покраснела.
— В ад, — сочно
— Мариночка, дело не в этом! Очень может быть, что он — международный аферист, которого мы с шефом ловим!
Теперь настал очередь Марины краснеть — на сей раз от удовольствия.
— Так чего же мы ждем! — воскликнула она. — Пойдем, всегда мечтала поучаствовать в детективной работе!
Глава 23. Горе Галины Георгиевны — 6
Как только меня отпустил приступ панического удушья, я начала немного лучше соображать. И мне почти сразу стало ясно, что никакие «подсознательные страхи» генетическим тестом не выявить, как я и подумала с самого начала. Нет, наверное, бывают и страхи, оставленные нам предками где-нибудь на уровне рефлексов — например, боязнь прыгающих хищников или существ, у которых больше чем два глаза. И, может быть, эти страхи проявляются по-разному у разных людей. Но все равно, их таким простым анализом не считаешь. Приложил бумажку — и все! Это похоже разве что на экспресс-тест на аллергию какой-нибудь, и то они обычно сложнее.
Значит, Монро жульничал. Но почему тогда я увидела Златовскую?..
А Златовскую ли?
Я увидела женщину под вуалью, потом кого-то в женской одежде, лежащего ничком. По росту, по фигуре, по общему моему настрою мне показалось, что это Златовская. Но лицо ее было от меня скрыто.
(«Нет, — сказала мне часть моего сознания, — не обманывай себя, это была именно Златовская! Все, все знают, что ты сделала!». Но мне удалось временно не обращать на эту паникершу внимания.)
Однако почему Монро показал мне именно упавшую женщину? Что жуткого я должна была увидеть в ее фигуре по его замыслу?
Ну вот сейчас и разберемся. Правда, я не очень представляла, как заставить Монро говорить со мной, но меня распирала с одной стороны злость, с другой — эйфория из-за поддержки Марины, и я не сомневалась, что справлюсь.
Мне казалось, что за время, пока мы с Мариной проговорили, толпа перед цирком должна была хоть немного поредеть. Обычно горожане Необходимска интересуются наукой весьма умеренно, а с наступлением времени обеда все наверняка разошлись по ресторанам и кафе. Я даже ожидала, что часть палаток закрылась. Однако закрывшуюся палатку мы увидели только одну: ту, где я оставила шефа, с гипсовыми головами. Ее владелец сидел у палатки на ящике и рыдал, вокруг него суетился приказчик, предлагая то воду, то водку. Видно, довел его Василий Васильевич. Он это любит.
В остальном же людей стало еще больше, настолько, что нам с Мариной пришлось протискиваться, поминутно извиняясь и оттаптывая ноги.
И
Еще мне показалось, что люди чему-то возмущались. По крайней мере, краем уха я все время слышала обрывки фраз:
— Вы только подумайте!
Или:
— Там что, убили кого-то?
— Простите, а где можно получить обратно плату за билет?
Я остро пожалела, что мы не проложили маршрут мимо палатки для продажи билетов «Страх в генах». Вероятно, это было бы поучительное зрелище!
Еще у меня появилось предчувствие, что мы с Мариной опоздали в нашем детективном порыве.
Предчувствие оказалось верным. Вход оказался оцеплен голубой полицейской лентой и голубыми же конусами, но любопытство народа было так велико, что эти конусы едва не сметали.
Молодой полицейский в характерной фуражке и белых перчатках — значит, постовой, следователи носят коричневые — стоял у дверей навытяжку, явно для того, чтобы толпа не ворвалась внутрь.
В полутемном проходе за его спиной я различила ворохи и ворохи черной ткани — очевидно, коридор, собранный Монро на скорую руку, обрушился, и теперь все декорации валялись на полу.
Да в самом деле там кого-то убили, что ли?!
Я подумала, уж не попробовать ли мне пройти мимо постового с независимым видом, козырнув той же картой — консультант, мол, ЦГУП. Но что-то мне подсказывало, что юноша с таким серьезным лицом непременно попросит у меня удостоверение. Кроме того…
— А вот чья кошечка? — из здания цирка показалась полицейская: средних лет, полноватая и, судя по всему добродушная. — Граждане, никто кошку не терял?
На руках она держала безвольно обвисшую черную кошку, гладкошерстную, с одним изуродованным ухом.
— Так это бродячая, — сказал постовой у дверей.
— Цыц, когда старшие говорят, — беззлобно сказала ему полицейская. — Смотри, какая упитанная, и шкурка чистая. А домашних я на своем участке всех знаю!
Так это участковая, поняла я. Должно быть, старшая по участку, и постовой — ее помощник. Значит, точно не убийство, из-за убийства бы и оцепили серьезнее, и уже бы подмогу из ЦГУП вызвали. Да и тон у женщины был слишком спокойный для настоящего криминала!
Кошка же подняла мордочку, и мы встретились взглядом.
Хвостовская! Это была Виктуар Хвостовская, подруга шефа, знаменитая журналистка!
Как я уже говорила, привычка общаться с генмодами дала мне возможность отличать на мордочку и кошек, и собак. Иначе я бы Виктуар и не узнала. Она, видно, вставила одни из тех контактных линз, которые когда-то делал Эльдар Волков в лавке Кунова — глаза казались абсолютно обычными, бессмысленными и животными! Ни следа голубизны!
Кроме того, она что-то сделала с мехом, и на нем теперь появились белые пятна. Но все же форму мордочку, глаз и носа, а также остального тела изменить нельзя. Передо мной, несомненно, была Виктуар. И она меня узнала, но тут же отвела глаза.