Ген преступника. Часть 1 и Часть 2
Шрифт:
Секунду он вперил взгляд на рубиновое зеркало на ламините, вглядываясь в отраженные лики смерти, застывшие в крови.
Что ты чувствуешь, глядя на проделанную работу? Смотря в глаза смерти, стоя на подступах пред кладбищем, что взгромоздил в офисном центре?
Я не вижу отчаяние на его лице(нокак возможно усмотреть накамерах?). Тонкое лезвие появляется в руках, сменяя остывшее после выстрела орудие. Движения плавные, легкие. Он не религиозные фанатик, не почитатель неизвестного культа;
– Ясно…
– Что? Вы поняли что-то, Молан?
– Он
– Но кому?
– Тем, кому не стоит, переходить дорогу.
– Что же нам делать, мистер Хэйс?
– Кто-нибудь еще видел пленку?
– Нет, сэр.
– Хорошо.
Наше дело приняло неожиданный оборот. Никто, слышишь, Нил, не должен, знать о том, что мы увидели на записи.
– Но ваш отец затребует отчет…
– Я подделаю документацию. Напишу, что данные записи не представляют никакой ценности для расследования. Если Бирн сказал правду и в мире есть некто, кто заправляет целым эшелоном убийц, то…
– Может, он захочет, помочь…
– Нет! Я знаю, о чем говорю. Я видел…
В голове всплыл образ мальчика в кандалах. Эти дети стали взрослыми мужчинами, убивающими по приказу. Из них сотворили монстров, убедили, быть чудовищами, беспощадно и беспрекословно следующих наставлениям начальства. Бирн – один из них. Он непросто пришел, покарать Рольфа, это заявление, вызов аппарату власти.
Сердце пропустило удар. Какой же твой следующий шаг, Бирн?
– Молан, вы что-то говорили про миссис Рольф?
– Да, нам пора.
***
Молан.
Семья Рольф проживает в одном из уголков центрального района. Многочисленные магазинчики соседствуют с ресторанами быстрого питания. Повсюду витает запах жаренного мяса и углей. Дома сплошной чертой идут вдоль дороги, нагроможденной машинами. Сигнальные гудки разрывают голову противным звуком. Я слишком мало спал и еще меньше пил последние сутки, чтобы выдержать испытание улицами.
Один убийца и нескончаемое количество тайн и секретов. Я воодушевлен и напуган, будто огромная лавина несется со скалы, и вот, вот обрушится на меня всей своей мощью; не в силах отступить, стою и жду завороженный, собственной погибели. Пусть правда собьет меня, выбьет почву из-под ног, но я не хочу, защищаться от нее. Кажется, только этого я и ждал; человека, что своим появление раскроет предо мной врата истины, что прячутся за дверьми здания правительства.
– Молан,я…
– Я понимаю. Мне тоже страшно, и я пойму, если ты захочешь, предать меня, чтобы отвести возможный удар от системы. Так поступил бы каждый патриот. После дачи объяснительной
– Я не об этом.
Сердце подскочило к горлу и вернулось обратно. Он произнес это так легко и непринужденно, будто и не задумывался, наведаться в кабинет к отцу и отрыто заявить о угрозе, появившейся так внезапно и наревевшейся превратиться не что большее, чем просто слово. Я не видел его глаз, лишь профиль, повернутый в сторону окна. На лице его играли разноцветные огни, скрывая суровость под ярким фиолетовым цветом.
– Что же тогда беспокоит тебя?
С минуту он помолчал. Голос тяжелый, сдобренной печалью заглушил редкое позвякивание радио.
– Я, как и вы, вижу ту неуловимую для многих границу между реалиями и иллюзией, насылаемой правительством. Мы словно ходим по краю моста; самоубийцы, смотрящие в бездну в поисках крохотного света. Бирн, кем бы он не был, дал нам крупицу света. Но тот ли то свет, что нам кажется? Или очередной ложный блеск? Вот, чего на самом деле вы боитесь, Молан.
– Нил…
Я был поражен тем, насколько остры оказались его слова. Они подняли из меня помыслы, которые я так долго хранил под замком, не решаясь никому открыть. Да и кому? Отцу?
Одинокий без друзей и соратников, смогу ли я в лице этого паренька обрести товарища?
– Мы ведь напарники, не так ли, мистер Хэйс.
– Конечно.
Машина скользила по зеркальным от капель дождя дорогам, огибая пестрые такси и унылые иномарки. Шум и гам торгового сектора с его ресторанчиками и лавчонками сменяет спальный район, где дома, до жути одинаковые выстроились вдоль обочины. Черные черепичные крыши вклиниваются в серое небо, давя остроконечными крышами на небосвод. Окна, прикрытые занавесками, изредка сверкают в темноте вечернего города.
Туман, раскрыл свою пасть, заглатывая жилища.
Дом Лины спрятался за голыми ветвями дуба. Могучие древесные руки наполовину исчезли за белесой пленкой, оставив лишь длинные тени на дороге. Бордовый цвет одноэтажки приковывал внимание не меньше, чем загроможденная глиняными фигурками лужайка. Сама хозяйка выжидающе посматривала в сторону нашего автомобиля. Она, словно одна из декоративных фигурок, что украшали подъездную дорожку; потерявшая краски, холодная безжизненная. Ничто не изменит ее облик, даже уютный домашний халат.
Она сошла со ступеней, приветливого раскрывая перед нами двери дома.
– Прошу вас, располагайтесь, господа.
Я принесу, выпить. Что желаете? Виски, джин, самбука? Разговоры чрезмерно влияют на мое внутренней состояние.
Игривым, лишенным горечи взглядом, Лина одарила нас, будто старых приятелей.
– Кофе, если можно, миссис Рольф. – ответ Нила сбил ее с толку.
– И где же таких берут, сладкий?
Вопрос, адресованный отнюдь не стушевавшемуся Харлею.