Генерал Симоняк
Шрифт:
Федоров обещал комбату в случае нужды подбросить подкрепление из своего резерва, помочь артиллерийским огнем.
– Чуть что, сигналь, Зинченко наготове.
– Его люди со мной. Куда я, туда и они, - сказал Душко.
– У нас и еще кое-что найдется. Так что твердо рассчитывай. А о Подснежнике точно доложил, не напутал?
– В руках его держим.
– Смотри, Иван. Буду наверх докладывать. Симоняк вранья не потерпит...
Связаться с командным пунктом дивизии было минутным делом, но Симоняка на месте
– Вышел подышать свежим воздухом, - пошутил радист.
На левый берег Симоняк перебрался к исходу ночи. Хотел раньше, но командарм запретил. Надо сначала берег от вражеских автоматчиков очистить. Или Симоняк хочет свою личную храбрость показать, одного - двух фашистов штыком прикончить?
Вместе с оперативной группой Симоняк пересек Неву, втиснулся в небольшой бункер за Марьином. Строить новый блиндаж не имело смысла. Обойдемся, - сказал он дивизионному инженеру.
– Тут долго сидеть не будем.
Несколько раз Симоняк хотел выбраться из блиндажа, размяться, уже шапку надевал, но каждый раз приходилось отказываться от своего намерения, непрестанно шли вызовы, то сверху, то снизу. И вот наконец удалось вырваться. Снег возле бункера лежал почернелый, перемешанный с землей, утрамбованный солдатскими сапогами. В нескольких местах виднелись припорошенные легким белым налетом глубокие воронки, торчали острозубые пни деревьев. В небольшом овражке стояли машины с покореженными кузовами, с разбитыми стеклами. Около них валялось несколько мертвецов в темно-серых шинелишках. Сполна получили свое покорители Крыма.
В разные стороны от бункера разбегались тропки. Симоняк пошел по одной из них, и она привела его на небольшую вырубку, где стояло четыре немецких орудия. Возле них хлопотали артиллеристы из шерстневского полка. Капитан Давиденко, в меховой телогрейке, что-то показывал сержанту и солдатам.
– Над чем тут мудрите?
– поинтересовался комдив.
Начальник полковой артиллерии, оказывается, решил трофейные пушки ввести в действие. Стволы двух орудий смотрели уже в сторону немцев. Их Давиденко намеревался использовать в сегодняшнем бою.
– Снарядов тут не на один день хватит, - кивнул он в сторону аккуратно уложенных в большие штабеля ящиков.
– А люди-то как? Освоили? По своим не ударят?
– Что вы, товарищ генерал. Артиллеристы наши грамотные. Все захваченные пушки повернем против немцев. Об этом мы уже договорились с подполковником Морозовым.
– Ну добре. Дружок-то твой как?
– Дмитрий Козлов?
– Он самый.
– Впереди. Его батарея батальон Собакина поддерживает. Полковые пушки от пехоты не отстают.
– И не должны. Нельзя пехоте без артиллерии наступать. Лучше лишний десяток снарядов выпустить, чем рисковать жизнью людей.
Поговорил Симоняк с батарейцами, побродил по леску и точно сбросил с себя усталость.
Опустился по обледенелым ступенькам
– Пришел.
– Кто спрашивает?
– Подполковник Федоров.
Командир 270-го полка был в отличном настроении. Еще бы, полк к 15.00 выполнил задачу дня, батальоны закрепляются.
– И Подснежник взят?
– Да. И Душко, и Ефименко доложили.
– Им верить можно.
Комдив хорошо знал обоих комбатов. Иван Душко храбро сражался со своим батальоном в Ивановском. Харитона Ефименко генерал помнил еще по Ханко. Его рота держала оборону на сухопутной границе.
– Вы кем до армии работали?
– спросил его как-то Симоняк.
– Секретарем райкома партии. В Красноярске.
– Чувствуется. Ну, а в армию как же попали?
– Сам попросился. В кавалерийское училище.
Этот ответ пришелся особенно по душе старому коннику Симоняку.
Батальоны за два дня продвинулись на семь километров. Комдиву еще не были известны во всех деталях перипетии боя. Но ясно было главное - и Душко, и Ефименко проявили достаточно умения и командирской воли и выполнили боевую задачу первых двух дней.
– Ас соседом связь есть?
– Он несколько позади. Перезваниваемся, - ответил Федоров.
– Передайте комбатам: пусть направо всё время поглядывают, и еще передайте: хорошо воюют.
Но слишком хвалить было не в характере Симоняка. И он добавил:
– Нос кверху не задирайте. У Шерстнева дела нисколько не хуже.
269-му полку в этот день следовало пройти через рощу с безобидным кодированным названием Лилия. Она оказалась весьма колючей. У немцев был там опорный пункт, приспособленный к круговой обороне. Разгромить его с ходу не удалось. Завязался упорный бой с остатками 401-го пехотного полка и свежими подразделениями, подброшенными генералом Зандером.
Симоняк передал Шерстневу батальон капитана Ивана Пономаренко, который держал до этого в своем резерве. Натиск наших бойцов сразу усилился. Группы автоматчиков просачивались в тыл врага, резали связь и сеяли панику. Вместе с пехотинцами действовали танки-малютки из батальона майора Александра Паршева. Прикрываясь их броней, как щитом, солдаты вплотную подбирались к вражеским огневым точкам, ослепляли их гранатами, поджигали, взрывали.
Шерстнев скупо доносил: продвинулись на километр... На два... На три... В подробности он не вдавался, на трудности не жаловался. А их оказалось немало. Нелегко было выбивать немцев из Лилии. Симоняк узнал об этом от своего заместителя полковника Путилова. Савелий Михайлович больше суток провел на левом берегу, помогал командирам полков организовать бой, управлять наступающими батальонами.
– У Шерстнева всё нормально, - докладывал он комдиву.
– Тяжелее дяде Яше. Подошел к дороге, а перескочить не может. Очень сильный заградительный огонь.