Генерал Скобелев. Казак Бакланов

Корольченко Анатолий Филиппович

— До этого дело не дойдет. Мы не позволим англичанам вторгаться в туркестанские пределы, — возразил штабной генерал.

— А в Петербурге именно этого опасаются.

— Известно ли вам, что уже принято решение о строительстве железной дороги? Протянуть путь от Красноводска к Асхабаду не просто, дело весьма хлопотное, нужно уложить рельсы, шпалы, а прежде нужно подвезти их звон откуда. А еще земляные работы, — убеждал седовласый генерал, не привыкший спешить. — Нет, нет! Непозволительно начинать войну, не сделав запасов всего необходимого.

— Но нельзя

интересы боевой операции подчинять строительству железной дороги. Пребывая в медлительности, мы обрекаем себя на неудачу, — не сдавался Михаил Дмитриевич.

— Какие вы, право, несговорчивый — упрекал их генерал. — Не все ль равно, когда придем в Асхабад: сейчас или через год? Главное, придем.

— Но ведь усложняется задача, зто вызовет липшие жертвы людьми! — горячился Скобелев. — Чем скорей достигнем цели, тем меньше будут потери.

Спор ни к чему не привел. Послали письмо в Петербург, однако ответа Скобелев не стал ждать: нельзя было терять время.

В Баку они сели на судно, перевозившее людей и грузы в Закаспий, направляясь через море к малоизвестному поселку Чикишляру. На палубе ящики, тюки, повозки, орудия. На корме тесно сбились в отсеках лошади.

Михаил Дмитриевич и Гродеков вышли на палубу. Погода выдалась чудесной, солнечной, после недавнего шторма море утихомирилось, на его поверхности ни волны, ни гребешка. С негромким плеском нос судна резал плотную, с зеленым отливом воду, и за кормой тянулся долгий пенистый след.

Появились чайки. С пронзительным криком они кружились у кормы, отчаянно бросались вдруг к воде, выхватывали серебристую рыбешку и стремительно взмывали.

— Скоро ли Чикишляр? — спросили они капитана.

— Да вот уже берег виден, — ответил тот и протянул бинокль.

Михаил Дмитриевич вгляделся в темную на горизонте полосу суши. На плоском берегу — скопище домов, нагромождение каких-то глыб, вышка, еще одна…

Знаток этих мест Гродеков пояснил:

— Когда-то там была крепость, но теперь остались только развалины.

— А что за вышки?

— С них наблюдают. Там от зари до зари дежурят солдаты, смотрят не столько за морем, сколько за подступами с суши.

Берег приближался, заметней становились контуры серых с редкими клочками зелени холмов, четче, обозначались дома, длинное приземистое строение казармы или конюшни с редкими окнами. Рядом такое же.

— Иван, — позвал Михаил Дмитриевич казака-ординарца. — Выводи-ка Ветерка.

— Куда, ваше превосходительство? — переспросил казак.

— Сюда, сюда, — недовольно уточнил генерал.

Иван вывел из загородки совершенно белого, с черной отметиной на лбу любимого генеральского коня, побывавшего на Балканах. Тот вздрагивал, нервно храпел, косил выпуклым глазом.

— Спокойно, Ветерок, спокойно, — похлопал его по шее генерал. — Попытай-ка судьбу. Придется тебе плыть до берега.

— Зачем так, Михаил Дмитриевич? — не скрыл удивления Гродеков.

— Так надо, Николай Иванович.

— Ваше превосходительство, дозвольте и мне плыть! — решительно выступил Иван.

— Доплывешь?

— Я-то?

Что мне, впервые? У нас Дон понизу такой же… Ну, не совсем такой, но почти что.

— Плыви.

Раздевшись, казак, подвел коня к месту, где находились сходни. Не выпуская из рук уздечку, увлек коня в воду.

Они плыли рядом, казак и лошадь, вслед за уходящим судном. Иван лихо работал руками, плывя саженками, стараясь быть рядом с конем.

— Доплывут ли? — спросил капитан.

— Доплывут. Должны, — ответил генерал.

Он напряженно глядел на них, что-то шептал. Судно причалило, но он не сходил с места, лишь когда конь и казак выбрались на берег, облегченно вздохнул и перекрестился.

— Что же сие значит? — спросил Гродеков.

— В море загадал я: будет ли нам удача или нет. Теперь уверен в деле, коль Ветерок доплыл.

С приездом Скобелева и Гродекова подготовка к походу закипела. Предполагалось, что в отряд войдут 64 роты, 9 казачьих сотен и 2 эскадрона драгун, общей численностью в одиннадцать тысяч человек, 97 орудий и трех тысяч лошадей. Часть войск с Кавказа прибыла, остальные должны подойти из Оренбурга и Ташкента. Их нужно разместить, устроить. Предстояло подвезти и уложить продовольствие, боеприпасы, фураж, и на пристанях Чикишляра круглосуточно шла их выгрузка. Одновременно велось строительство железной дороги, первые версты которой легли к востоку.

Солдатам доставалось: строили укрепления, разгружали пароходы, перетаскивая тяжелейшие ящики и кули, сопровождали верблюжьи караваны, заступали в караулы и охранение, несли службу. Даже укладка железнодорожного полотна не обходилась без них. А дни стояли жаркие, солнце палило с безоблачных небес, обжигал дыханием сухой ветер.

В плане предстоящей экспедиции Скобелев наметил создать на маршруте несколько опорных пунктов, заблаговременно сосредоточив на них все необходимое для людей и животных. Там же должны находиться и гарнизоны, способные не только отстоять пункты от нападения неприятельских отрядов, но и вести охрану участков маршрута.

А колодцы! Ведь без воды никакой поход невозможен, а ее здесь почти нет. Имевшиеся колодцы засорились и требовали ремонта. К тому же их недостаточно, нужно бурить новые по всему почти тысячеверстному пути.

Из опорных пунктов главным определили Вами, отстоящий от Чикишляра на 300 верст. К нему и в другие пункты почти каждую неделю отправлялись большие верблюжьи караваны, доставляя необходимые запасы. Только в Вами разгрузили миллион пудов различных грузов.

И без того нелегкие дела осложнялись постоянными набегами текинских отрядов. Многочисленные, подвижные, они появлялись то в одном месте, то в другом, а то и разом в нескольких пунктах, производили опустошение и безнаказанно скрывались в бескрайней степи. Были отбиты и угнаны около шести тысяч голов овец, предназначенных для довольствия солдат в походе; несколько дерзких набегов текинцы совершили на Михайловское укрепление и Чикишляр. Бесчетное число раз подвергались нападению следовавшие в опорные пункты транспорты.