Гений из Гусляра
Шрифт:
Например, где-то в Вологде существовал, но не появлялся прежний друг, нужный только, чтобы присылать открытки к праздникам. Был у нее Зритель. Зрителю было позволено восхищаться и материально способствовать. За пределами восхищения ему мало чего дозволялось. Иногда «чмок» — поцелуй на прощание. Порой робкий и страстный взгляд. Зритель был нужен, но Аня отлично понимала, что он хорош и предан, пока обращаются с ним не то чтобы презрительно, но пренебрежительно. Был у нее поклонник помоложе, друг Мыколы, гуслярский чеченец. Для романтики. «Ах, — восклицала
Никто не представлял.
Кроме этого, существовали молодые люди на природе. Аня любила пикники с коньяками и шашлыки в чаще над обрывом.
Молодые люди увлекали опьяневшую и хохочущую Аню в кусты, где наслаждались ее ласками, что делалось быстро, кое-как, а назавтра случайный союз не возобновлялся.
Утром Аня казалась старше своих лет и ненавидела человечество. Даже собственная красота оказывалась под сомнением. Лучшей подруге Елизавете Аня не раз говорила: «Какие они все сволочи! Как они наслаждаются моей красотой, как они обещают мне золотые горы! Но потом оказывается, что ни один не желает покинуть идиотку-жену и своих вонючих отпрысков».
Вот такая сложная персона скрывалась за неподвижным змеиным взглядом серых глаз госпожи Бермудской.
Аня пошла в ванную.
Она взглянула на себя в зеркало.
Что-то ее смутило.
Нет, в зеркале отразилась она, конечно же, она. Но это была не совсем она, хуже, чем она.
Человек в таких случаях проводит рукой по лицу. Аня так и сделала.
Лицо как лицо.
Приятное на ощупь.
Аня вгляделась в зеркало. Зеркало врало. Но врало так умело, что Аня усомнилась, ложь ли это.
Нет, такую женщину полюбить нельзя. Такую женщину можно разлюбить. И следует разлюбить.
— Юлиан! — решилась она. — Юлиан, ты ничего во мне не находишь?
Юлиан встретил ее в коридоре. Вид у него был обыкновенный. Вот уж кого не назовешь красавцем. И ничего, живет — не расстраивается, словно так и надо. Сам говорит: «Полюбите меня черненьким. Беленьким меня любая полюбит».
— Что произошло? — спросил он.
— Приглядись ко мне, — попросила несчастная женщина. — Я ли это?
— Как тебе сказать, — промямлил Зритель. — Все вроде на месте. И глаза твои, и родинка на подбородке.
— И это приятно?
— Странно, — отозвался Юлиан. — Вроде все на месте, но ты немного изменилась.
— К лучшему?
— Не сказал бы.
— Что произошло? — грозно спросила Аня Бермудская. — Как ты это допустил?
— А чего я допустил? — спросил Зритель, мысленно торжествуя.
— Не знаю! — возопила Аня. — Дай мне другое зеркало!
А сама уже бежала в прихожую, где тоже зеркало висит.
Но результат встречи с зеркалом в прихожей, а потом и с зеркальцем из сумочки был удручающе однообразен. Из зеркала на Аню смотрела она же, но весьма некрасивая и даже неприятная.
Аня впала в истерику, а Зритель ей посоветовал:
— Ты сходи к своим подругам, поглядись там, поговори, спроси совета. Они же всю
Удар был рассчитан и жесток. Не было и не могло быть у Ани подруг, а если бы они были, то ничего кроме радости ухудшение облика Ани Бермудской им бы не доставило.
Вечером заплаканная, растрепанная и униженная Аня все же решила выйти на улицу, поглядеться в витрину универмага и в гладь воды пруда у церкви Параскевы Пятницы.
Но что там ночью увидишь!
А Зритель, видя, что изобретение Минца дает себя знать, трудился, бегал по городу, чтобы ни одного необработанного зеркала в Гусляре не осталось.
Ночью Аня изменила свое отношение к Зрителю, потому что поняла, что при такой личной трагедии во всем мире остался лишь один мужчина, способный ее верно любить и платить за ее забавы: Юлиан К. Зритель.
Через три дня умиротворенный Зритель сам пришел к профессору Минцу за второй порцией снадобья и с тремястами долларами в кармане.
— Ну как? — встретил его Минц.
Там сидели Минц с Грубиным, и для Саши Грубина Зритель поведал о своей победе над спесивой красоткой.
— Лев Христофорович мне сказал, что его средство изменяет отражательную способность зеркала при встрече с ним женского взгляда. Что, кстати, доказывает различие между женским и мужским взглядами. Мы, как учит Минц, требуем от своего отражения различных свойств. Женщина — красоты, а мужчина — ума и решительности. Вы меня понимаете? — Тут Зритель отвесил элегантный поклон в адрес Льва Христофоровича, хоть ему и мешало тугое пузо. И вел он себя, как неофит, то есть новообращенный, в храме Юноны или Цереры. — Моя возлюбленная привыкла к тому, что зеркало ей говорит: «Ты на свете всех прекрасней и милее». А тут зеркало ей сказало совсем иное: «Ты не очень привлекательна и совсем не молода». Крушение идеалов! Нельзя же заподозрить зеркало в измене? В сознательном безобразии?
— Кстати, именно эта сказка натолкнула меня на великолепное открытие, — признался Минц, а Зритель продолжал:
— Я намазал средством все зеркала дома. А потом побегал по городу и капнул на все зеркала, которые могли попасться ей на пути. В поликлинике, парикмахерской и женском туалете, что было труднее всего. Хотя я был почти убежден в том, что она туда долго не заглянет. Теперь Аня изменила отношение ко мне и стала куда добрее. О, как она ласкает меня!
Минц забрал у Зрителя деньги и выдал ему второй пузырек.
Зритель быстро убежал.
А Грубин сказал:
— Минц, ты — соратник в преступлении.
— В каком?
— Ты подумал об остальных женщинах города? Женщина, красивая, идет в парикмахерскую и видит, как она деградировала. Она смотрит в зеркало в туалете, а навстречу ей — страшная рожа!
— Ну уж не страшная! — возразил Минц. — Просто похуже, чем вчера.
— Ты испортил жизнь и настроение сотням женщин! Нет тебе прощения. И еще деньги за это берешь!
И тогда пристыженный Минц побежал по парикмахерским, чтобы собственноручно смывать пессимизатор.