Генофонд нации
Шрифт:
– Дура! – изобразил благородное негодование Иван. – Да чтобы у вас не было проблем с таможней! Опять ведь валюту наличманом везли, вот я и шепнул нужным людям, чтобы не усердствовали.
– Ну, правильно, чтобы все досталось бандитам! И мне кажется, вы тоже были среди них! Я вас там узнала – по фигуре, по манерам, хоть вы и были в черной маске. А один из свидетелей заметил ваши форменные полицейские ботинки!
Гайворонский пожал плечами:
– Бред какой-то.
– Вы так думаете?
– Я в этом уверен, – ответил Иван, вспоминая, на какой свалке теперь
Если дойдет до горячего, единственное, что может его утопить, – показания Скотча, питерского бандита, которого ему порекомендовали как надежного человека.
Закуривая, Иван подумал: чертов джип, как не вовремя он ему подвернулся! Хотя за такую цену грех было не взять классную тачку. Деньги занял у знакомого барыги, был уверен, что тот не потребует долг назад. А тот не только потребовал, но даже закинул на Гайворонского заяву в прокуратуру.
Остроту ситуации удалось снять, но денег теперь потребовалось еще больше. И вот, когда Иван кумекал, где взять несчастные тридцать штук зелени, как раз и позвонила из Нью-Йорка Заболоцкая с известием, что прилетает в Питер через пару дней. Брать артистов надо было там же, тепленькими, пока не расползлись как тараканы по своим щелям, не заныкали свои евро и доллары…
Словом, попутал нечистый, и теперь надо думать, как нейтрализовать собственного агента…
Затянувшуюся паузу нарушила Заболоцкая. Иван сразу отметил, что ее голос зазвучал по-другому – уверенно, жестко:
– Вредная это привычка – курить! Уже не можете без табачной соски. И там, в Питере, на шоссе, вы тоже закурили. А поскольку в надвинутой до подбородка шапочке курить неудобно, вы ее слегка раскатали. Вашу черную полицейскую шапочку, изделие «вуаль», как мне сами говорили.
– Господи, да таких изделий в любом охотничьем магазине пруд пруди!
– Да, – кивнула певица, и неожиданно привстала, дотронулась до подбородка Гайворнского. – Зато таких шрамов немного. Всего один. И я его заметила, о чем готова дать показания хоть сейчас. Но…
– Что – «но»? – спросил Иван, почему-то с трудом ворочая пересохшим как пустыня Сахара языком.
Заболоцкая уверенно откинулась на спинку кресла, жалобно скрипнувшее под ее тоже немалым весом:
– Но я буду молчать, потому что наши роли поменялись, дорогой Иван! Теперь, если вдруг понадобится, я обращусь к вам, и вы мне не откажете!
Гайворонский перевел дух. Все не так страшно. И пусть Манон еще поживет на этом свете, радуя окружающих своим голосом и роскошным бюстом:
– Всегда готов! Для вас – всегда! Хоть зайца догоню, хоть в горящую избу…
– Насчет избы сильно сомневаюсь, – поднялась с места Заболоцкая, – а зайца действительно догоните. За три рубля…
Гайворонский молча осушил стакан нарзана, отдававшего водопроводной водой. Он поймал себя на том, что обратился к своей агентессе на «вы», чего не позволял себе раньше. Что бы это значило?
Еще вчера
Глава девятая История провинциальной Мата Хари
1. Улыбайтесь!
Все расследования финансовой разведки – сложнейший комплекс оперативных и поисковых мероприятий, документальных проверок. Это коллективная работа, в которой принимают участие десятки специалистов различных служб и подразделений. Но первая скрипка всегда все равно принадлежит оперативнику. От его таланта, опыта и мастерства зависит все – получить первичную информацию от внедренной на оперативнозначимые позиции или завербованной агентуры, обеспечить ее прикрытие, закрепиться документально, любыми средствами не допустить уничтожения «черной документации».
Спрятавшись в железнодорожной больнице, председатель правления Стена-банка притормозил хороший разгон, взятый питерскими налоговыми полицейскими. Сейчас оперативно-следственная группа занималась рутинной работой: допросы, выемка документов. Чем больше стекалось информации, тем больше возникало новых вопросов. За «темой» хищения бюджетных средств российской казны посредством ложного экспорта Токмаков угадывал кооперацию на международном уровне. Помимо Фонда содействия оборонной промышленности звеньями цепочки были венгерская фирма «В+Х», тут же мысленно окрещенной Токмаковым как «Воры плюс христопродавцы», и банк «Виктория» через который эта фирма должна была оплатить российский алюминий.
Ну, и конечно Стена-банк. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что никакая он не стена, а элементарная «черная дыра», в которую со свистом улетают российские миллионы, почище всякого «Свифта» [43] . Географическое положение «дыры» выбрано очень разумно, – вдали от шума и суеты столичных городов, вдали от их спецслужб. Яснее теперь стала роль ФСО – он был выдвинутым в пересечение финансовых потоков форпостом.
По частицам питерская опербригада собирала мозаику, которая потом сложится – или не сложится, если что-то будет упущено – в целостную картину.
Свои «осколки мозаики» Токмаков с утра пораньше начал искать в департаменте коротношений. Чтобы явно не обозначать интересующий объект, он запросил папки с делами всех питерских клиентов банка, производивших операции в последние три месяца. Лучше бы за полгода, и так достаточно было переполоха, но – боялся утонуть в документах. А вот и любимый Фонд содействия оборонной промышленности!
Токмаков быстро пробежал глазами документы. Внешнеэкономический контракт, паспорт сделки… Но сейчас первым делом его интересовала выписка по корсчету банка «Виктория». Удовлетворенно кивнул головой, пробормотав: «А на табло – одни нули и ай-люли!». Значит, контракт еще не проплачен. Впрочем, впереди был весь день – трудный день понедельник, деньги могли поступить на счет в любой момент, а он так и не нашел повода, чтобы поговорить с Людмилой по душам. Склонить мать-одиночку к сотрудничеству.