Генрих Гиммлер

Мэнвелл Роджер

Стремление Гиммлера выиграть свой особый вариант войны было в этот период сильно, как никогда. Его ожесточили многие события, поражения в боях, смерть Гейдриха, серьезный вызов его власти, брошенный евреями варшавского гетто, выступления студентов в Мюнхене и коммунистическое подполье в Германии — Красная капелла (Rote Kapelle).

Красная капелла — так называлась сеть немецких шпионов, работающих на Россию; оказалось, что многие ее агенты были выходцами из достойных немецких семей, и многие из них работали в различных министерствах. Их руководитель, Гарро Шульце-Бойзен, неуравновешенный человек, в двадцатых годах был поэтом и революционером левого толка, а во время войны работал в департаменте Министерства авиации Геринга, который специализировался на «исследованиях» в области прослушивания телефонов. Этот отдел вполне естественно вызывал подозрение у Гиммлера.

В марте 1942 года Шелленберг был послан в Ка-ринхалле, роскошную загородную резиденцию Геринга, в которой руководитель Люфтваффе все чаще уединялся, стараясь избежать последствий падения своего авторитета. Он прибыл, чтобы испросить у Геринга разрешения выполнить эту работу силами СД. По свидетельству

Шелленберга, Геринг встретил его в тоге и с маршальским жезлом в руке; перебирая драгоценности в хрустальной чаше, он впал в транс и так и не смог принять решения, в равной степени приемлемого для Гиммлера. Рейхсфюрер немедленно начал расследование в департаменте Геринга, которое, по свидетельству одного очевидца, было прекращено Гитлером в июле во избежание скандала. Геринг надеялся полюбовно замять дело, вручив Гиммлеру в августе почетные крылышки, но именно в этом месяце, в результате независимого расследования, проведенного департаментом военной разведки адмирала Канариса абвером, оказалась вскрыта вся сеть Красной капеллы, хотя сами аресты более чем сотни агентов в конце концов выполнялись объединенными силами полевой жандармерии Канариса и гестапо. Несмотря на то, что Гитлер разрешил гестапо подготовить уголовное судопроизводство, Гиммлер понимал, что его обширная организация оказалась не первой в деле раскрытия Красной капеллы, существование которой вызвало скандал, масштабы которого совершенно не соответствовали истинной важности этой шпионской организации. Шелленберг в своих мемуарах не преминул отдать пальму первенства в раскрытии этой подпольной организации себе и, как всегда, представил эту историю в самой красочной форме.

В феврале 1943 года, почти сразу же после серии судов над Красной капеллой, последовало выступление студентов Мюнхенского университета. Руководили им студент медицинского факультета Ханс Шолль и его сестра София, причем они занимались антинацистской пропагандой не только в Мюнхене, но и в других университетах Германии. Отвратительная речь, произнесенная гауляйтером Баварии Паулем Геслером, в которой он оскорбил студенток, предложив им производить незаконнорожденных детей с помощью, если понадобится, его адъютантов, привела к открытым демонстрациям в университете и на улицах Мюнхена. Однако Ханса и Софию Шолль предали, и после пыток в гестапо их судил Роланд Фрейслер, гитлеровский двойник печально известного в семнадцатом веке английского судьи Джефри, приговоривший их и других участников выступления к смертной казни. По свидетельству Хасселя, бывшего дипломата, ставшего впоследствии членом германского Сопротивления, Гиммлер склонялся к тому, чтобы отменить казнь в марте и не дать жертвам превратиться в орудие возмездия, однако он колебался так долго, что когда его приказ пришел, было уже поздно кого-либо спасать.

Вызов самих евреев авторитету Гиммлера был брошен из варшавского гетто, участка площадью всего две с половиной квадратных мили, на котором располагалось средневековое гетто [72] . Вокруг него нацисты возвели высокую стену и собрали здесь около 400 000 страдающих от голода польских евреев. В марте 1942 года, в речи, полный текст которой не сохранился [73] , Гиммлер очертил исходную схему частичного переселения польских евреев; когда Германия начала вторжение, в Польше проживало более трех миллионов евреев, и хотя многие их них бежали на восток или были убиты в ходе боевых действий, около двух миллионов все еще ожидали смерти, включая жителей варшавского гетто.

72

Наиболее мастерски эту историю описал Джон Херси в книге Стена. Полный отчет о восстании можно найти в Окончательном решении, стр. 274 и далее.

73

Тем не менее, сохранился краткий конспект этой речи. См. документы М.В.Т., параграф 910 и Окончательное решение, стр. 256.

Когда летом 1942 года политика искоренения набрала полную силу, Гиммлер отдал приказ о полном «переселении» польских евреев в концентрационные лагеря. В результате с июля по октябрь свыше трех четвертей населения варшавского гетто было вывезено в лагеря и удушено газами, и большинство из них в Треблинке — лагере смерти всего в шестидесяти милях от Варшавы. В сущности, это число ограничивалось лишь наличием транспорта и производительностью несовершенных газовых камер. В октябре Гиммлер решил превратить в концентрационный лагерь и само гетто, площадь которого уменьшилась к тому времени до 300 000 квадратных ярдов, а население — до 60 000 человек. Но в январе 1943 года, к моменту, когда за шесть месяцев был уже уничтожен миллион евреев, он находит время для неожиданного визита в Варшаву, чтобы исследовать черный рынок еврейской рабочей силы, которым, как ему стало известно, широко пользовались и члены СС и простые бизнесмены. И уж, конечно, во всем этом неизбежно оказался замешанным Глобочник, начальник строительства, которого, после разжалования за незаконную спекуляцию, Гиммлер в 1939 году опрометчиво восстановил в чине высшего руководителя СС и начальника полиции провинции Люблин. Гиммлер обнаружил, что 24 000 евреев, зарегистрированных официально в качестве рабочих на оружейных предприятиях, в действительности работают портными и скорняками. Его переполнил праведный гнев: «Я еще раз устанавливаю крайний срок переселения: 15 февраля», — приказал он.

Первое восстание в гетто началось 18 февраля, четыре дня спустя после визита Гиммлера. Участвовавшие в запланированном сопротивлении евреи задолго до этого занимались контрабандной доставкой оружия из внешнего мира. Боевые группы открыли огонь и убили сотрудников СС и милиционеров, охранявших колонны депортируемых. На этот раз сопротивление было подавлено ценою крупных потерь, и Гиммлер решил, что гетто нужно полностью уничтожить, и как можно скорее.

В апреле Гиммлер послал в Варшаву генерал-лейтенанта СС Штрупа, начальника полиции Греции,

чтобы он занялся эвакуацией 56 000 евреев, все еще содержащихся на территории гетто. 19 апреля тот вошел в Варшаву с бронемашинами и к величайшему своему удивлению обнаружил, что евреи смогли сопротивляться в течение тридцати трех дней. Еврейским боевым группам Штруп смог противопоставить лишь смешанные части численностью около 2000 человек, из которых многие не имели военной подготовки. В состав частей входили поляки и латвийцы, а также два учебных батальона Ваффен СС. Гиммлер, в очередной раз разозленный этими явными знаками сопротивления, приказал считать гетто партизанской территорией и прочесать его с «беспощадным упорством».

В конце концов евреи, как вооруженные, так и безоружные, были окружены. Квартал за кварталом зона была взята и здания разрушены. Беженцы и партизаны были выкурены дымом и выгнаны водой из канализационных туннелей, и тех евреев, что были еще не убиты и не нужны для немедленных работ, отослали в газовые камеры Треблинки. Территория гетто превратилась в сожженные руины, в которых пытались укрыться последние жертвы. К 16 мая Штруп посчитал акцию завершенной, и до сих пор сохранился хвастливый отчет, подготовленный для Гиммлера и озаглавленный Варшавского гетто больше нет; он напечатан на бумаге высочайшего качества, иллюстрирован множеством фотографий и переплетен в кожу для пущей сохранности. В ответ на это Гиммлер приказал разрушить все остальные гетто; руины варшавского гетто следовало сравнять с землей и разбить на этом месте парк. Но лишь к сентябрю 1944 акция против остальных польских гетто была окончательно завершена.

Акцию, проведенную в варшавском гетто, Гиммлер описал в одной из своих речей, произнесенной вскоре после этих событий [74] .

«Я решил разрушить всю еврейскую территорию, выжигая каждый квартал, и в том числе кварталы жилых домов, примыкающие к оружейным мастерским. Мы методично эвакуировали квартал за кварталом и затем поджигали дома. После этого, практически во всех случаях, евреи выбегали из укрытий и землянок. Довольно часто евреи оставались в горящих домах до тех пор, пока из-за жары или страха сгореть заживо не начинали прыгать с верхних этажей, выбросив предварительно на улицу матрацы и другую мягкую мебель. Несмотря на полученные переломы, они все еще пытались переползти в не подожженные или не полностью охваченные огнем кварталы. Некоторые из евреев старались по ночам перепрятаться, перебираясь в развалины сгоревших домов, где скрывались до тех пор, пока их не обнаруживали наши патрули. Прятаться в канализации стало не так-то приятно уже после первой недели. Часто мы с улицы слышали голоса, доносящиеся из канализационных колодцев. После этого люди из Ваффен СС, полицейские или инженеры Вермахта храбро спускались в колодцы и вытаскивали евреев, причем нередко они натыкались на мертвые тела или подвергались обстрелу. Практически во всех случаях для выкуривания евреев применялись дымовые шашки. Так, однажды мы открыли 183 канализационных люка и в условленное время бросили туда шашки. В результате бандиты кинулись спасаться от того, что они считали отравляющими газами, к центру бывшего гетто, где мы без труда вытаскивали их из канализационных люков. Множество евреев, точное число которых невозможно подсчитать, были истреблены путем подрыва канализационных тоннелей и землянок».

74

col1_0, параграф 1061.

23 марта 1943 года доктор Корхер, ведающий по поручению Гиммлера статистическим учетом переселения евреев, представил отчет, озаглавленный Окончательное решение еврейского вопроса, содержащий данные до конца 1942 года. Согласно Корхеру, не считая России и Сербии, 1 873 549 европейских евреев к этому времени умерли, эмигрировали либо были депортированы. В это число входили и жертвы «специальных мер» Гиммлера. Гиммлер выразил удовлетворение отчетом, приказал убрать из него всякие упоминания о «специальных мерах» и добавил, что считает отчет «прекрасным средством камуфляжа», хотя «в настоящее время его не следует ни публиковать, ни кому-либо показывать» [75] .

75

См. Окончательное решение, стр. 490. Для сравнения интересно было бы отметить, что в речи, произнесенной четырнадцатью месяцами позже, 25 мая 1944 года, Гиммлер назвал аудитории юристов, и среди них главным судьям, число узников концентрационных лагерей: 50 000 немцев и 300 000 иностранцев.

Потребность избавления от евреев переросла у Гиммлера в навязчивую идею. Призраки выживших преследовали его больше, чем призраки умерших. Евреи мерещились ему повсюду, на севере, на западе, на юге, везде, где достать их было не в его власти. Лишь на востоке был он силен, где газовые камеры работали на пределе возможностей и печи забивались мертвыми телами. Во время визита, нанесенного Гиммлером в октябре 1941 года в штаб-квартиру карательного отряда Олендорфа в Николаеве, его сопровождал предавший родину начальник полиции из Норвегии, и Гиммлер воспользовался визитом, чтобы резко выговорить Олендорфу за то, что тот не тронул евреев в сельских районах. Так же он был очень сильно озабочен евреями, бежавшими из района Одессы и растворившимися среди румынских евреев, многие из которых были депортированы самими румынами в небольшую еврейскую резервацию в заднестровском районе на бывшей русской территории, которая, по соглашению с Германией, была зарезервирована для ее румынских союзников. Многие из этих евреев смогли пережить войну, и германо-румынские отношения, в конечном счете, послужили причиной спора между Гиммлером и Риббентропом [76] .

76

Факты этого краткого исследования судьбы евреев в различных частях Европы, контролируемых Германией, взяты из Окончательного решения.