Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Полещук Александр Лазаревич

Осенью 1921 года по настоянию Франции части бывшей Добровольческой армии генерала П.Н. Врангеля численностью около 20 тысяч человек были передислоцированы из Турции в Болгарию. Их расквартировали в пустовавших после сокращения болгарской армии казармах, в том числе в Софии. В Велико-Тырнове обосновался штаб 1-го армейского корпуса генерала А.П. Кутепова, а в Стара-Загоре – штаб Донского корпуса генерала Ф.Ф. Абрамова. Сам Врангель нашёл пристанище в Белграде.

Стамболийский неоднократно заявлял, что в Болгарии разместились не военнослужащие, а просто беженцы, однако в действительности врангелевцы не только сохранили присущую воинским подразделениям организованность, но и разоружились далеко не полностью. Политика болгарского правительства по отношению к русским военным отличалась непоследовательностью и противоречивостью, что характерно для всякой

политики, нацеленной на то, чтобы всех обхитрить, одновременно всем угодив. С одной стороны, Стамболийский рассчитывал на поддержку русских воинских частей в случае коммунистического восстания или нападения соседей. С другой стороны, добиваясь прорыва международной изоляции Болгарии, премьер делал осторожные шаги к нормализации отношений с Советской Россией. На международной конференции в Генуе весной 1922 года Стамболийский заверил наркома РСФСР по иностранным делам Г.В. Чичерина в том, что его правительство расформирует врангелевские части ради налаживания торговых отношений с Россией.

Тяжёлое экономическое положение страны подталкивало болгарского премьера к поискам путей избавления от непрошенных гостей. Это намерение объективно совпадало с позицией БКП, полагавшей, что размещённые в Болгарии белогвардейские части представляют собой серьёзную опасность для Советской России. Ведь это тысячи крепких мужчин, обладающих боевым опытом и сохраняющих армейскую дисциплину.

Угроза вторжения врангелевских войск в Советскую Россию была отнюдь не надуманной. Генерал Врангель приезжал в Болгарию для инспектирования русских воинских частей в феврале 1922 года. Была проведена «регистрация чинов», расширена сфера деятельности военной контрразведки, после чего на совещании командного состава Врангель заявил, что вопрос о новой интервенции принципиально решён. Выступление было назначено на конец мая 1922 года. Генералы составили план высадки десанта на Черноморском побережье России и запросили санкцию Парижа. Но этому плану не дано было осуществиться.

В 1922 году БКП начала политическую кампанию в защиту Советской России, против присутствия врангелевских войск в Болгарии. В кампанию активно включился и Георгий Димитров, выступивший на нескольких митингах. Даже газетный отчёт передает накал его темпераментной речи в Софии 31 марта: «В то время, когда в Поволжье голодают 20 миллионов русских крестьян, врангелевский штаб закупает болгарское продовольствие, чтобы вести войну против голодающих в России. Когда кооператив „Освобождение“ покупал продукты для спасения голодающих, наши буржуазные партии подняли отвратительный вой. Почему же сейчас они не протестуют против закупки продовольствия Врангелем? Они помогают ему. <…> Они хотят использовать врангелевскую армию против болгарского большевизма. Они готовятся совершить государственный переворот, провозгласить военную диктатуру и втянуть болгарский народ в войну против своих русских братьев»⁶⁴.

По одним данным, политическая кампания коммунистов опиралась на полученные партийной разведкой сведения об антиправительственном заговоре, составленном лидерами болгарских монархических организаций и высшими чинами Белой армии. Согласно другой версии, в распоряжении болгарских властей оказались документы, изобличающие белогвардейское командование в заговоре. Похищение и передачу этих документов организовал резидент Разведуправления Красной Армии Борис Иванов, состоявший в миссии советского Красного Креста.

В марте, воспользовавшись конфликтом со стрельбой между русскими и болгарскими военнослужащими в одном из городов, правительство Стамболийского приняло решение разоружить белогвардейские части и предложить эмигрантам либо найти себе работу, либо возвратиться на родину. В результате русские воинские части были расформированы, а военнослужащие переведены в разряд гражданских лиц, добывающих своим трудом хлеб насущный. Осенью из Болгарии были экстрадированы 58 русских генералов и высших офицеров, в том числе и генерал Кутепов, впоследствии возглавивший в Париже Российский общевоинский союз (РОВС).

Но в Болгарии нашли приют не только военные, но и гражданские люди – всего здесь оказалось около 36 тысяч наших соотечественников. Их жизнь сложилась далеко не одинаково. Безусловным уважением пользовалась интеллигенция – артисты, учёные, врачи, инженеры, учителя, агрономы. Многие из них внесли значительный вклад в развитие образования, экономики, науки и культуры Болгарии. Пожалуй, к этой категории эмигрантов применима характеристика болгарского мемуариста: «Русские были приняты радушно и с симпатией. Они внесли в софийскую жизнь новый элемент – мужскую приветливость, женскую грацию и изысканные манеры». Однако вряд ли справедливо

распространять такой вывод на всю эмигрантскую массу. Многие русские люди, покинувшие родину иногда даже не по политическим мотивам, а в общем потоке, особенно семейные, оказались в плачевной ситуации, несмотря на помощь благотворительных организаций. Подчас у них не было работы, не было пригодного жилья и не было никакой надежды на будущее. Архивные фотоснимки и мемуары запечатлели без прикрас жизнь несчастных эмигрантов, выполнявших самую тяжёлую и чёрную работу за скромное вознаграждение или просто за прокорм и крышу над головой. Им было не до «изысканных манер».

Впоследствии одни наши соотечественники покинули Болгарию и отправились дальше в поисках лучшей доли, другие натурализовались и обрели здесь вторую родину, третьи оказались в рядах антисоветских и даже профашистских организаций. Но большинство беженцев вернулись в Россию.

Болгарские коммунисты вели агитацию среди эмигрантов, призывая их возвращаться на родную землю. Организацией репатриации занимался Союз за возвращение на родину (Совнарод). Димитров был хорошо осведомлён о деятельности этой организации – там работала Елизавета, вдова брата Николы. Выполняя волю покойного, эта отважная женщина с великими тяготами добралась через границы и фронты Гражданской войны до Софии и привезла бабушке Парашкеве двух внучек – Олю и Веру.

Елизавета рассказала, что пришлось пережить ссыльнопоселенцам в далёкой Сибири. Никола подряжался заготавливать дрова, мостить дороги, пока не заболел. Семью стала содержать Елизавета мытьём полов и стиркой белья. Никола ходатайствовал о переводе в Минусинск, где надеялся устроиться в типографию. Его поддержал врач Енисейской больницы Вицин, известный своим гуманным отношением к политическим ссыльным. Второго августа 1914 года Вицин выдал Димитрову медицинскую справку о том, что тот «страдает туберкулёзным поражением лимфатической железы шейного позвоночника», и рекомендовал минусинский климат, а также хирургическую операцию в Красноярске или Томске. Через месяц губернатор Крафт разрешил Николе поселиться под надзором полиции в селе Усть-Абаканском Минусинского уезда, однако прогрессирующая болезнь помешала переезду. А в направлении на операцию ему было отказано. Паралич ног приковал Николу к больничной кровати в Енисейске. Он умер 28 мая 1916 года [33] .

33

В Енисейске на стене старинного дома по улице Декабристов, 1, установлена мемориальная доска с надписью: «Здесь, в бывшей городской больнице в 1829 г. находились на излечении декабристы Ф.П. Шаховский и Н.С. Бобрищев-Пушкин. В сентябре 1845 г. умер декабрист А.И. Якубович, в 1916 г. умер Н.М. Димитров, болгарский подданный, большевик». Именем Николы Димитрова названы улицы в городе Енисейске Красноярского края и в селе Подгорном, что в шестидесяти с лишним километрах от него.

У Оли и Веры не было свидетельств о рождении. Матушка Парашкева договорилась со знакомым православным священником, и тот крестил девочек и выдал документ, удостоверяющий, что они родились в законном браке Николы и Елизаветы Димитровых и по национальности болгарки. Такова была воля отца.

Георгий подыскал новым родственникам жилье, а когда началась репатриация эмигрантов, устроил Елизавету на работу в Союз за возвращение на родину. Совнарод и советская миссия Красного Креста были закрыты в июле 1923 года, а их сотрудники высланы в СССР. Уехала и Елизавета с девочками.

Осенью 1922 года появилась возможность технического сотрудничества БЗНС и БКП. Семнадцатого сентября коммунисты ряда городов и сёл поддержали политическую акцию земледельцев против собрания сторонников «Чёрного блока» в Велико-Тырнове. Отряды крестьян разогнали «блокарей». В тот же день коммунисты провели партийные сборы – своего рода смотр революционных сил.

Георгий Димитров отправился в хорошо знакомую ему Врацу. Здесь в сборе приняли участие более пяти тысяч коммунистов и комсомольцев [34] . Подобной манифестации с красными знамёнами и оркестрами город никогда не видывал. Четыре оратора одновременно выступали с четырёх трибун, установленных в разных концах городской площади. Одним из ораторов был Димитров.

34

Болгарский коммунистический молодёжный союз (БКМС) был учреждён в 1919 г. как преемник прежней молодёжной организации партии тесняков.