Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха
Шрифт:
А тем временем южнее Сталинграда фельдмаршал фон Манштейн наконец получил от фюрера разрешение перейти в наступление для деблокады 6-й армии. Он уже получил незначительные подкрепления и теперь имел в подчинении две дивизии 4-й танковой армии и остатки 4-й румынской армии, а также 48-й танковый корпус, который входил в состав оперативной группы «Холлидт», имевшей в своем составе 11-ю танковую дивизию, 336-ю пехотную дивизию и остатки 3-й румынской армии. Начальный план фон Манштейна состоял в том, чтобы силами 4-й танковой армии нанести удар из района Котельниково вдоль Дона с форсированием реки Аксай. А 48-й корпус оперативной группы «Холлидт» должен был подняться вверх по течению Дона, пересечь реку Чир и овладеть Калачом [473] . Но Гитлер не позволил фон Манштейну воспользоваться поддержкой 1-й танковой армии из состава группы армий «А» и 16-й моторизованной дивизии, базировавшейся в Элисте. Так что у Манштейна явно не хватало сил для нанесения двух ударов одновременно. Именно поэтому лишь 4-я танковая армия должна была начать наступление на северо-восток, а оперативная группа «Холлидт» оставалась в обороне западнее реки Чир [474] . Но еще до начала наступления руки фон Манштейна оказались связанными из-за очередного вмешательства Гитлера: он, конечно, разрешил 6-й армии попытаться вырваться из окружения и соединиться с шедшими на выручку войсками, но запретил сократить линию фронта севернее Сталинграда. Однако состояние армии Паулюса не позволяло ей одновременно удерживать северную часть города и
473
См. карту 15 на с. 537.
474
Это не было излишней осторожностью: Сталинград окружали более 60 советских дивизий и танковых групп. Еще 83 дивизии были замечены севернее Дона, и их цели оставались неясными для немцев.
475
Хотя об этом не говорилось вслух, стратегические цели фон Манштейна и Гитлера разнились кардинально. Фельдмаршал хотел пробить коридор к Паулюсу, для того чтобы дать возможность 6-й армии как можно скорее выбраться из Сталинграда, а фюрер желал использовать этот коридор, чтобы обеспечить полноценное снабжение 6-й армии с тем, чтобы она удерживала весь Сталинград в течение неопределенного времени.
Несмотря на все эти препятствия, к которым добавились плохие погодные условия, 4-я танковая армия начала 12 декабря преодолевать 143 километра, которые отделяли ее от Сталинграда. Вначале она продвигалась быстро: наступление немцев явно застало русских врасплох. Пятнадцатого декабря армия Гота форсировала реку Аксай, 19 декабря перешла реку Мышкову. Но после этого две передовые дивизии встретили ожесточенное сопротивление частей 51-й и 2-й гвардейской советских армий, которые даже сумели перейти в контратаку. А ведь всего 50 километров отделяли танки генерала Гота от Сталинграда, но 6-я армия Паулюса не предприняла ни одной попытки прорыва. Да и что она могла сделать, если все ее шестьдесят пригодных к действию танков имели горючего только на 20 километров марша… Дилемма разрешилась 16 декабря, когда Красная армия начала операцию «Малый Са-турн», вклинившись в оборону 8-й итальянской армии на Среднем Дону, то есть направив удар в тыл группировке Манштейна. И опять советские войска ударили в самом слабом месте боевых порядков противника. А размах их операции снова стал сюрпризом для немцев. Разгром итальянцев вынудил оперативную группу «Холлидт» поспешно отступить на юг, и в тот же день 4-я немецкая танковая армия была отброшена на север, оставшись без прикрытия с запада. Поскольку ее флангу с востока угрожала 28-я советская армия, Готу пришлось развернуться. Операция по выручке 6-й армии провалилась.
Как всегда бывало в подобных случаях, Гитлер стал искать виновных, и находившийся в тот день в ставке под Растенбургом министр иностранных дел Италии Чиано вполне подошел на роль козла отпущения [476] . Пауль Шмидт, личный переводчик Гитлера, вспоминал: «Фюрер упрекнул Чиано за поведение итальянских войск на Восточном фронте, заявив, что их низкая боеспособность позволила русским прорвать фронт возле Сталинграда». Посол Альфиери тоже отметил этот эпизод в мемуарах. Он написал: «Гитлер в довольно сдержанной манере, но Геринг и Риббернтоп с прямотой, граничащей с наглостью, заявили Чиано, что отсутствие стойкости у итальянских солдат, которые показали спину врагу, стало причиной отхода по всему фронту в районе Сталинграда». Сам Чиано записал в своем дневнике: «Обстановка была напряженной. Возможно, неутешительные новости усугубили уныние влажного леса вокруг и раздражение от необходимости проживать бок о бок в бараках ставки главнокомандующего. […] Приемные были полны людей, которые курили, ели, болтали. Стоял запах кухни, военной формы, сапог. Все это было по большей части ненужным. По крайней мере большинство этих людей вовсе не должны были там находиться. Начиная с Риббентропа, заставлявшего большую часть своих служащих вести жизнь троглодитов, не имевшую ничего общего с нормальной работой Министерства иностранных дел. Когда я туда приехал, от меня и от моих сотрудников не скрыли неудовольствия, которое вызвало известие о прорыве немецкого фронта в России. Нас даже пытались обвинить в этом. В разговоре с Гевелом, который вращался в ближайшем окружении Гитлера, Панса [477] спросил: “Тяжелые ли потери понес наш экспедиционный корпус?” Гевел: “Никаких потерь: они просто убежали”. Панса: “Как и вы от Москвы в прошлом году?” Гевел: “Точно так”».
476
Чиано был направлен Муссолини в «Вольфшанце» для того, чтобы предложить Гитлеру заключить мир с Россией или построить на Восточном фронте оборонительную линию, которую можно было бы поддерживать сравнительно небольшими силами, а все основные силы, по мысли дуче, следовало направить на запад и в район Средиземного моря. Разумеется, Гитлер категорически отверг это предложение.
477
Заместитель руководителя протокола Министерства иностранных дел Италии.
Карта 15
Сталинград и Юго-Восточный фронт, ноябрь 1942-го – январь 1943 г.
Между тем снабжение 6-й армии было катастрофически недостаточным. Особенно после того, как советская авиация начала бомбить аэродромы в Тацинской и Морозовске и уничтожила склады горючего и два десятка стоявших на аэродромах транспортных самолетов Ю-52. Девятнадцатого декабря на аэродром «Питомник» было переброшено 70 тонн грузов, 23 декабря – 90 тонн, 26 декабря – всего 64 тонны. Двадцать седьмого декабря транспортные самолеты не поднялись в воздух из-за нелетной погоды. Однако Геринг категорически отказывался признавать ситуацию трагической. «Вопрос снабжения Сталинграда, возможно, не настолько серьезен, как это утверждает генерал Паулюс», – заявил он ошеломленным генералам ОКВ. Действительно, проблемы с охотой на кабана, курсы танцев маленькой Эдды, затруднения с приобретением двух фламандских гобеленов из одного замка под Лиможем, проекты расширения Каринхалла [478] и приготовления к Новому году требовали его постоянного внимания. Но все же существовали и другие сложные проблемы: в Ливии давление британцев усилилось настолько, что дуче пришлось разрешить силам стран Оси постепенно отходить к Габесу. На Кавказе группа армий «А» могла быть отрезана от Ростова и взята в клещи советскими армиями, наступавшими с юга от Тбилиси и с северо-востока со стороны Астрахани. Города самой Германии продолжала бомбить союзная авиация, а люфтваффе все не могли дать ей адекватный отпор. Четвертого января 1943 года генерал-фельдмаршалу Мильху и начальнику технического управления Рейхсминистерства авиации Вольфгангу Форвальду все же удалось увидеться с Герингом и сообщить ему последние статистические данные о производстве самолетов. Сведения оказались обескураживающими: в 1942 году союзники производили ежемесячно 1378 бомбардировщиков и 1959 истребителей, в то время как Германия выпускала всего 349 бомбардировщиков и 247 истребителей в месяц. Но рейхсмаршал не стал из-за этого расстраиваться, он просто закричал: «Мильх, вы тоже оказались в стане мечтателей?! Неужели вы действительно в это верите? Не надо меня утомлять подобными глупостями!» И удрученному Мильху на следующий день пришлось сказать своему штабу: «Рейхсмаршал смотрит на эти цифры не так, как я».
478
На
Что это было, недостаток понимания, отрыв от реальности, показной оптимизм или рабское подражание фюреру? Всего понемногу, но не стоит забывать главное: в тот момент Герман Геринг лихорадочно готовился отпраздновать свое пятидесятилетие и поэтому старался уклониться от всех других забот! Естественно, пятидесятилетие рейхсмаршала, министра авиации, председателя рейхстага, председателя Имперского совета обороны, уполномоченного по четырехлетнему плану, главного лесничего страны, мецената Третьего рейха и верного паладина фюрера, как он сам себя называл, было важным событием и не могло быть отпраздновано кое-как. Спектакли, пиршества, костюмы, речи, публикации, вручение дорогих подарков и сверкающих наград – все это готовилось намного более тщательно, чем план боевых действий. Никто из руководителей режима не забыл тот день 12 января 1943 года, а Герман Геринг – тем более. То ли из-за чрезмерного волнения, то ли из-за накопившейся усталости или чрезмерного усердия за столом, но два дня, последовавшие за юбилеем, рейхсмаршал пролежал в постели с сердечной болью…
А тем временем уже 90 советских дивизий сжимали кольцо окружения вокруг Сталинграда, а солдаты 6-й армии вермахта прятались среди развалин, спасаясь от непрекращающегося артиллерийского обстрела. В «котле» оставались в живых 250 000 человек, однако только пятая часть еще могла сражаться. Температура упала до минус 30 градусов, а моральный дух и того ниже. Немцы страдали от дизентерии, их также одолевали желтуха и брюшной тиф. Аэродром в Тацинской захватили советские войска [479] , и теперь немецким транспортным самолетам приходилось летать из Сальска, находящегося в 260 километрах от Сталинграда.
479
Вместе с 72 самолетами Ю-52.
При этом они чаще подвергались обстрелу ПВО русских и атакам их истребителей, из-за чего сократилось число вылетов.
Десятого января 1943 года в журнале боевых действий ОКВ так описан ежедневный паек солдата 6-й армии: «75 г хлеба, 200 г конины (с костями), 12 г жиров, 11 г сахара, 1 сигарета». И в этот же день советские войска начали операцию «Кольцо», целью которой было уничтожение окруженной группировки немецких войск. В наступление перешли 270 000 человек в составе 57 дивизий и 457 танков при поддержке 7000 орудий, минометов и «сталинских органов» [480] …
480
Имеются в виду реактивные многоствольные установки «Катюша». – Примечание переводчика.
Спустя два дня генерал Паулюс отправил из осажденного города молодого капитана танковых войск Вирнера Бера с поручением к фюреру: доложить о ситуации и о том, насколько она усложнилась. Гитлер действительно принял Бера 13 января в Растенбурге в присутствии всех офицеров ставки, и капитан обо всем доложил. Когда он сказал об объемах снабжения 6-й армии, Гитлер, удивленный небольшими цифрами, прервал его и спросил, уверен ли Бер в том, что говорит. Затем повернулся к Ешоннеку и потребовал объяснений. Тот проговорил: «Мой фюрер, у меня есть полный перечень самолетов и грузов, которые они доставляют каждый день…» Действительно, бумаги Ешоннека содержали сведения о 600 транспортных самолетах и впечатляющем количестве совершенных ими вылетах. Но Бер сказал: «Для 6-й армии важно не число отправленных самолетов, а то, что мы реально получаем. Я не хочу критиковать люфтваффе […], но мы получили лишь то, что отражают представленные мною цифры». Гитлер смутился, но поспешил сменить тему разговора. Для того чтобы произвести впечатление на капитана, он открыл ему секрет: около Харькова сосредотачивается танковая армия СС, которая вскоре должна перейти в контрнаступление. Потом фюрер показал ему карту, испещренную маленькими флажками. Но Бер знал, что эти флажки по большей части обозначают дивизии, состав которых уменьшился до нескольких сотен человек. Он знал также от фон Манштейна, что обещанные дивизии СС будут готовы вступить в бой не раньше чем спустя несколько недель. «И тогда я понял, – написал он позже, – что Гитлер потерял связь с реальностью. Он жил в выдуманном им мире карт и флажков».
Точнее и не скажешь… Но сообщение Бера относительно снабжения Сталинграда все-таки произвело некоторое впечатление на фюрера. На другой день, 14 января, он даже приказал Герхарду Мильху, не ставя об этом в известность рейхсмаршала, взять под личный контроль снабжение осажденной группировки и наделил его всеми необходимыми для выполнения этой задачи полномочиями… Конечно, Мильх и без того уже был статс-секретарем Министерства авиации, главным авиационным инспектором, заместителем главнокомандующего люфтваффе, руководил авиационной промышленностью и компанией «Люфтганза». Но, в отличие от своего тщеславного начальника, он не ограничивался коллекционированием должностей: он исполнял служебные обязанности…
И для начала генерал-фельдмаршал Мильх предпринял то, что рейхсмаршал Геринг сделал бы в последнюю очередь: он немедленно отправился на место. Приземлившись 16 января 1943 года вместе со своим штабом на берегу Азовского моря около Таганрога, Мильх отправился в штаб фон Рихтгофена, где ознакомился с ситуацией. Разумеется, не было никаких 600 способных летать машин. Имелись 140 самолетов Ю-52, из которых всего 15 могли подняться в воздух. Из 143 самолетов Хе-111 исправной оказалась 41 машина. А из 20 самолетов ФВ-200 [481] можно было использовать всего одну единицу! Долгожданные новые бомбардировщики До-217 уже поступили в войска, но они так плохо переносили холод и для их взлета и посадки требовалась такая ровная взлетно-посадочная полоса, что их пришлось отправить назад в Германию! Аэродром в Сальске немцы оставили из-за приближения частей Красной армии, а на аэродроме Зверево самолеты стояли в сугробах высотой в 2 метра, их моторы замерзли, меры, необходимые для запуска двигателей в холодное время года, не соблюдались, запасные части большей частью терялись в пути. Катастрофически не хватало механиков, ничего не было сделано для организации отдыха летчиков между вылетами, которые осуществлялись при сильном ветре и температуре около 25 градусов ниже нуля. Кроме того, «Питомник» уже захватили русские, и оставалось лишь летное поле в Гумраке, не приспособленное для посадок ночью, очень плохо оборудованное для посадок днем и не имевшее никакого оборудования для разгрузки самолетов на полосе… [482] Поэтому большинство летчиков, многие из которых были в срочном порядке набраны из числа гражданских пилотов, спешно сбрасывали груз и улетали, спасаясь от адского огня зенитной артиллерии и от советских истребителей. Когда же Мильх приказал вскрыть несколько контейнеров, он обнаружил внутри перец, майоран и рыбную муку… Генерал-фельдмаршал приказал немедленно отправить мешки назад и повесить офицера интендантской службы! [483]
481
Самолет «Фокке-Вульф-200» «Кондор» был четырехмоторной машиной с большим радиусом действия. Он мог нести до 7 тонн полезной нагрузки. Для обеспечения снабжения окруженных в Сталинграде войск его перебросили с берегов Атлантики, хотя там он был очень полезен в качестве самолета-разведчика…
482
Вечером 16 января этот поспешно оборудованный на кукурузном поле аэродром подвергла массированной бомбардировке советская авиация, уничтожив двенадцать Ю-52 и повредив еще сорок две машины.
483
А весь декабрь окруженные немецкие войска получали тонны консервных банок с овощами, содержащих 80 процентов воды, мороженое мясо с костями, черный хлеб и… новогодние елки. Никому даже не пришла в голову мысль отправить в «котел» питательнейшие пайки для парашютистов и подводников, тоннами хранившиеся на складах…