Германские встречи
Шрифт:
В последний день октября Алиса пошла в двадцать первый дом сдавать анкеты. Володька в рольштуле ждал её у выхода. Она вышла с двумя томами Алексея Константиновича Толстого (в одном стихи, в другом пьесы) и с тяжёлым томом стихов и сказок Пушкина в красивом лиловом переплёте. Оказывается, в этом доме находилась библиотека! Повезло!
Владимир только начал читать «Царя Фёдора Иоанновича», как жизнь их шумно переменилась. В комнату вошло несколько человек.
Впереди сухощавый рыжеватый мужчина нёс девочку в жёлтой куртке. Руки
– Сюда, сюда сажай, – сказала она, указывая на свободную кровать.
Мужчина опустил девочку на матрас. Солнце упало на её лицо. Глаза её под огромным белым лбом, казалось, фосфоресцировали, в них, словно, что-то переливалось, плыло, производя тяжелейшее впечатление. У двери в нерешимости стояла другая девочка лет восьми в бело-голубой курточке и синей шапочке с красным помпончиком.
– Раздевайся, Маринка! – сказала женщина. – Помоги мне Ирочку раздеть.
Марина не заставила себя упрашивать, сбросила на стул свою одёжку, и пока мать держала голову сестрёнки, быстро и ловко расстегнула пуговицы её куртки, и осторожно вынула из рукавов руки Ирочки.
В это время хаусмайстер принёс постельные принадлежности.
– Господин Шпехт, – сказал он, – вы видели, в коридоре стоят инвалидные кресла? Берите любое.
– Данке, – сказал господин Шпехт, принимаясь застилать постели.
Взяв Ирочку, он перенёс её на застеленную кровать и спросил жену:
– Что он сказал?
– Чтоб взяли инвалидное кресло в коридоре.
Из нескольких подушек женщина устроила для Ирочки гнёздышко, чтобы она полусидела, и её голова лежала покойно.
Вошли ещё два парня. Один был тонкий, черноволосый, ещё юноша; другой, постарше, – коренастый, сероглазый, светло-русый.
– Ну что, Ирочка? – спросил младший, подошёл к девочке и взял её руку.
Ирочка скользнула по нему взглядом, и в зелёных глазах её, снова что-то вспыхнуло и закружилось.
– Отойди, Андрей, не беспокой её. Видишь, устал ребёнок, может заснёт…. А вы как устроились?
– Устроились! Привезла ты нас! – сказал старший. – В спортивном зале живём! Там кроме нас пятьсот человек! Нары кругом, как в концлагере.
– Помолчи! Ты ещё не видел концлагеря, откуда тебе знать? И вообще, ведите себя потише – не дома. Здесь полиция знаете какая! Не станут с вами церемониться.
– Мам, ну ты… На пиво хоть дай. Здесь город рядом. Сходим в магазин.
– Я вам дам пиво! Отец, скажи ему!
– Да… Ты, Генка, не того! Не больно! – послушно сказал отец.
– А что не того! В Германию приехали и не попробовать пива!
– Успеете ещё попробовать! Не в первый же день! И давайте, идите отсюда… Ирочка, может, уснёт.
Парни потихоньку убрались из комнаты, но Ирочке заснуть не дали: пришёл рыжий врач или медбрат, спросил, в чём нуждается Ирочка. Мать
– Герр медицинер, герр медицинер! – остановил его отец. – Это… Как сказать?… Валентина! А памперсы-то ты забыла!
– Да, да, герр доктор, вир браухен памперсен.
Медбрат понял и ушёл.
– Эх ты! Медицинер!
– А как надо?
– Слово доктор забыл?
– Так это по-русски.
– Доктор и по-русски, и по-немецки одинаково.
– Мам! Ну дай ты нам на пиво! – сказал, вернувшись, Генка.
– Идите вы к чёрту! – взорвалась женщина.
Кляйны не стали ждать развязки семейной разборки, и потихоньку убрались из комнаты.
– Кажется, будет весело, – предположил Володька.
– Да уж! – ответила Алиса.
– У девочки гидроцефалия? Она отчего случается?
– Чаще всего она врождённая, но бывает и приобретённая. Причины самые разные: травмы головы, опухоли, даже паразиты – всё что нарушает отток ликвора. Страшная болезнь.
– Лечится?
– Такие болезни – как пожар: потушить можно, а восстановить сгоревшее нельзя.
Алиса долго возила брата по дорожкам. Они куда-то свернули и очутились на площадке, с трёх сторон окружённой деревьями. Это были дубы и клёны с пурпурно-красными, бледно-красными, бурыми листьями. Листопад только начался, и вся эта красота ещё крепко держалась на ветвях. Где такое увидишь в Сибири! А формы – каждый лист произведение искусства! Посреди площадки из досок были устроены загородки-кузова, доверху заполненные опавшей листвой. Так вот куда её свозят! Запах перепревающих листьев был изумительный.
– Лепота! – сказал Владимир, полной грудью вдыхая пряный осенний воздух.
Долго гуляли они, нарезая круги по красивой поляне. Потом выехали к северной границе лагеря. Солнце уже заходило, похолодало, небо над ними густо засинело, и беззвучно вспыхивали в десятикилометровой вышине проблесковые маячки самолёта. И также, как в первый день, ярко зажглись над бледным закатом две незнакомые им звезды.
За сетчатым забором, в ста метрах от лагеря строили дом. Стены и крыша уже были готовы. Двое мужчин, замесив раствор, в строительных носилках носили его в дом. По двору бегали две сторожевые овчарки, отпущенные с привязей по случаю приезда хозяев.
– Пятница, – сказал Володька, – рабочий день закончился рано, приехали поработать. Завтра, наверное, будут работать весь день.
– Хороший домик, – сказала Алиса.
– Не ахти какой. Одноэтажный, обыкновенный сельский домик.
– Высокая крыша, жилой чердак. Если бы у нас был такой, разве б мы с тобой сюда приехали!
После ужина продолжили гулять. Раздались резкие удары, будто в рельс колотили – это сзывали верующих на вечернюю молитву. Церковь здесь в доме номер девять.