Германские встречи
Шрифт:
Наступила ранняя осенняя ночь, зажглись фонари, и ели у шлагбаума стали похожи на огромных филинов с горящими глазами.
На одной из улиц увидели длинное здание. Здесь гуляло особенно много народа. В ярко освещённых окнах были видны бесконечные ряды двухъярусных кроватей. Володька догадался, что это и есть спортзал, в котором разместили сыновей Шпехта.
Домой они вернулись в девять часов. В комнате была только мать с Ирой. Познакомились. Женщину звали Валентиной.
– Это у вас от рождения, –
– Нет, до годика она была нормальным ребёнком, начала ходить. Повторяла отдельные слова. Мы так радовались: первая девочка после двух пацанов! А мы с мужем так хотели дочку! Но однажды она полезла на стул… Все были дома, сидели вокруг неё. Стул опрокинулся, и она затылком ударилась об угол печки… После этого и начала расти головка… Пока спохватились. Пока собрались. Поехали во Фрунзе, в Бишкек, то есть. Сказали, что поздно.
Ирочка в это время вскрикнула. И снова показалось, что зрачки её словно плавают в глазницах.
– Ты пить хочешь, моя сладенькая? На попей, попей доченька моя! – Валентина вставила ей в рот бутылочку с соской. – Сейчас ей одиннадцать лет. Не говорит, только кричит. Ручки и ножки контрактурами свело. Может здесь ей помогут. Говорят, можно сделать операцию.
– Вы из Киргизии? – спросила Алиса.
– Да, мы жили в совхозе. Далеко от Фрунзе. Поближе бы, может и… Да, видно, что Богом назначено, то и будет.
– У вас здесь родственники?
– Мама, два брата. Они давно здесь.
Вернулся муж Валентины.
– Ну что ты? Не утерпел?
– Да что же! Я совсем немного.
– А парни?
– Андрей ничего, а Генка… – муж махнул рукой.
– Маринку не видел.
– Играет на улице с ребятишками.
– Ну так приведи её. Время-то уже…
Муж вздохнул и вышел.
– Он кем работал в Киргизии? – спросила Алиса.
– Николай-то? Тракторист вечный. Генка, наш старший, комбайнёр. В этом году ещё молотил. Он наша беда – пьёт… Муж тоже любит, но может остановиться. Ответственность какая-то есть. А он… Боюсь, и Андрей по его дорожке пойдёт.
Пришла Маринка:
– Ну мам! Мы так хорошо играли!
– Умываться и в постель!
Первый день с новыми соседями кончился.
Потянулись долгие дни. Первого ноября начались дожди. Странен осенний дождь в Германии: он не хлещет струями, не падает с неба дождинками; он оседает на лице, одежде, на ветках и листьях деревьев. Вроде и нет его, а кругом всё мокро.
Но Кляйны всё равно ходили гулять. Сырость придавала воздуху особую резкость, острее чувствовались запахи опавших листьев. Часа три ходили в поисках вчерашних красных дубов и клёнов. Не могли вспомнить, где свернули с дороги. Зато в самом дальнем углу лагеря увидели огромную кедровую сосну. Высоко, высоко вознесла она в небо хвойные ветки. От этих
– Такая маленькая территория, а вот тебе и дубы, и клёны, и берёзы, и кедр, и барбарис, и какие-то кустарники.
Вернувшись в третий дом, встретили в коридоре старшего хаусмайстера, который чаёвничал на сон грядущий с уборщицей (оказывается, это его жена). Володька спросил, специально ли для эмигрантов построен этот лагерь.
– Нет, раньше это был военный городок голландского контингента войск НАТО. Разве вы не видели ангары, где стояла их техника.
– Нет, туда мы ещё не добрались.
Наконец, пятое число. Сегодня у брата с сестрой тест. Термн на одиннадцать часов тридцать минут, в доме номер двадцать четыре.
Пришли заранее, но, конечно, раньше срока их не вызвали. В кабинете сидел довольно молодой чиновник с яйцеобразной лысой головой. Он профессионально улыбался, то есть холодно и очень любезно.
Завязав с Кляйнами какой-то разговор, он убедился, что они его понимают, и отвечают по делу на достаточно правильном немецком языке.
– Вы в своей анкете написали, что в Баварии живёт ваша тётя, и…
– Четыре двоюродных брата, – подсказал Володька.
– Да. Только запомните: у нас нет двоюродных братьев и сестёр, у нас есть кузены и кузины. Вы выразили желание получить место жительства рядом с ними в Фюрстенфельдбрюке. Вы знаете, чем известен этот городок?
– Конечно. Там произошла трагедия с израильскими спортсменами во время Мюнхенской олимпиады. Но мы хотим туда не из-за этого. Там живёт единственный близкий нам в Германии человек – наша тётя.
– И сколько же лет вашей тёте?
– Семьдесят.
– Во-первых, тётя в Германии не считается близким родственником, во-вторых, не стыдно ли вам ждать помощи от тёти, которой семьдесят лет?
– Мы не ждём помощи, мы хотим…
– Понятно, чего вы хотите. Так вот что я вам могу сказать. Четвёртый параграф вы получите, тут сомнений нет, а к тёте мы вас не отправим.
– А куда?
– Это мы решим позже. Следующий термн у вас девятнадцатого ноября в четырнадцать часов. Тогда вы получите окончательное решение, в какую землю вас направят.
– Что же так долго!? Что мы будем делать целых две недели!? – Владимир прекрасно знал, что напрасно выражает недовольство. Но вырвалось.
Они в этом лагере неделю, которая кажется уже вечностью. И вот ещё две недели до решения куда их отправят!
Вышли подавленные.
– Чую я, фрау Линдер тешится моя, – сказала Алиса.
– Ты думаешь?
– Подозреваю. Здесь люди живут по пять, максимум десять дней, а мы три недели! Что мы ей не понравились, это однозначно. Хотя подозрение не есть уверенность.