Герои Шипки
Шрифт:
В турецкой армии произошла важная перемена: Мех-мет-Али, оказавшийся вялым и безынициативным военачальником, был отозван и на его место назначен Сулей-ман-паша, проявивший немало, упорства и дерзости в августовских боях у Шипки. Он теперь резко усилил давление на левый фланг русских войск — на Рущукскую группировку наследника цесаревича Александра. Отряд князя Святополка-Мирского, теснимый неприятелем, отступил с позиций у деревни Марени и отбивался под Еленою, окруженный с трех сторон. В то же время Сулейман атаковал позиции цесаревича у Осман-Базара. Необходимы подкрепления, но их не было: Плевна, словно
«Сулейман пытается прорваться к Тырнову, чтобы выйти в тыл шипкинской позиции, которая после этого сама собой падет...» — размышлял Гурко, вместе с Наг-ловским просматривая телеграммы о положении на других участках.
Он готовился к трудному разговору с подчиненными ему генералами.
Всему есть свой предел — настал предел терпению командиров. Видя мучения солдат, огромные жертвы и переживая лишения наравне с рядовыми, гвардейские генералы тоже роптали. Готовые к открытой войне, к геройской смерти или победе, они не выдержали долгого сидения в холоде, голоде, снегу. Лучше всех держался самый старший — генерал-адъютант Шувалов: жил, как и солдаты, в простой холодной палатке, захваченной у турок. Когда же Гурко, навещая командира 2-й гвардейской дивизии, говорил ему шутя, что велит отдать в парольном приказе распоряжение о постройке Шувалову теплого барака и силой водворит туда хозяина, тот так же шутливо отвечал: «Не иначе, Иосиф Владимирович, вы хотите подорвать этим мой авторитет среди солдат...»
II, спартанец по своей натуре, Гурко уезжал с легким сердцем, спокойный за подчиненного ему командира.
Главная ставка размещалась в Орхание, в полуразрушенном доме, где вместо стекол кое-как была подклеена бумага, а печп заменял огонь, поддерживаемый в мангале. Гурко и его начальник штаба сидели в шинелях, перебрасываясь однозначными фразами: они привыкли понимать друг друга с полуслова.
Но вот комната начала наполняться военным народом. Генералы входили, приветствовали командира и, не раздеваясь, усаживались, тихо перешептываясь друг с другом. До Гурко донеслись слова исхудавшего, изжелта-серого лицом Рауха, обращенные к принцу Ольденбургскому:
— Три дня, ваше высочество, не умывался, не раздевался... А тут еще пальцы на ногах поморозил. Как в теплую комнату войду, словно зубной болью обдает...
Гурко поднялся, и под пристальным взглядом его глубоких серых глаз шепот стих.
«Большинство из них не может простить мне быстрого возвышения. Не может забыть, что еще полгода назад я был только начальником дивизии. А теперь из недавних товарищей стал командиром, который никому ничего не спускает. Жалуются в ставку, что я резок и крут...» — подумал он и после долгой паузы в мертвой тишине глухо и медленно заговорил:
— До сведения моего дошло, господа, что некоторые из вас позволяют себе осуждать меня и мои распоряжения, не стесняясь присутствием подчиненных и даже при нижних чинах... Я собрал вас для того, чтобы напомнить вам, что поставлен начальником над вами волею государя императора п только ему, отечеству и истории обязан отчетом в моих действиях. От вас я требую беспрекословного повиновения и сумею заставить всех и каждого в точности исполнять, а не критиковать мои распоряжения. Прошу вас всех это накрепко запомнить. А теперь официальный разговор кончен, и я предоставляю каждому
В пустом проеме двери появился состоявший при штабе хорунжий князь Церетелев, делая знаки начальнику штаба; Нагловский на цыпочках вышел. Гурко снова оглядел генералов. Дандевиль, у которого румянец приобрел нездоровую, лихорадочную окраску, отвел глаза. Раух ответил хмурым взглядом запавших глаз. Только
Краснов улыбнулся, блеснув молодыми зубами в густой сивой бороде.
Обращаясь к Шувалову как к старшему в чине, Гурко спросил:
— Ваше сиятельство, что вы имеете сказать?
Начальник 2-й гвардейской дивизии, большелобый,
седобородый, с редкими, серыми от седины волосами, тотчас поднялся и просто ответил:
— Ничего! Я никаких неудовольствий не имею.
— А вы? — сказал Гурко генералу Рауху.
— Ничего, ваше превосходительство, — пробормотал тот. — Я только говорил, что трудно...
— Трудно? — перебил его Гурко. — Что ж, если большим людям трудно, я уберу их в резерв, а вперед пойду с маленькими! Запомните это, и хорошенько! — Он с неудовольствием заметил стоящего в дверях Наг-ловского. — Что, Дмитрий Станиславович?
— Ваше превосходительство! — торжественно обратился тот к Гурко. — Из ставки получена телеграмма: Плевна пала!
И
13 декабря в девять пополуночи генерал-адъютант Гурко вышел из своего маленького домика в Орхание и, перекрестившись, сел на коня.
Ординарцы и конвой, выстроившиеся полукругом у домика командующего, двинулись за ним. Утро было туманное, шоссе обледенело за ночь. Всадники то и дело обгоняли спешившихся, тянувших своих коней в поводу кавалеристов и стоящие без движения фургоны, которые не могли сдвинуть выбившиеся из сил лошади.
Гурко ехал впереди, молчаливый и задумчивый. Он еще и еще раз мысленно возвращался к подробностям предстоящего перехода через Балканы, взвешивал в уме каждую подробность, каждую деталь готовящихся военных операций.
С падением 28 ноября Плевны высвобождались скованные ею русские силы. На усиление отряда Гурко была назначена 3-я гвардейская дивизия Каталея и весь 9-й армейский корпус генерал-лейтенанта Кридинера. Но только к 12 декабря смогли подтянуться к Орхание эти давно ожидаемые подкрепления с артиллерией и обозами.
225
15 Герои Шипки
Во время долгого стояния в горах Гурко и Наглов-ский с помощью неутомимого- хорунжего Церетелева собрали сведения обо всех путях через Балканы. Было решено обойти неприятельские укрепления, спуститься в долину и выйти в тыл линии Шандорник — Араб-Конак, отрезая засевших там турок от Софии и Филиппополя. Однако отыскать сколько-нибудь сносную дорогу через горы оказалось до крайности трудно: все проходимые пути находились в руках у неприятеля, а свободными оставались немногие горные тропинки, недоступные для артиллерии и столь крепко защищенные самою природой, что даже турки не сочли нужным охранять их. Между тем решение задачи как раз и заключалось в том, чтобы пробраться через хребет целой армией, пехотой и артиллерией, появиться в долине Софии неожиданными гостями и ударить туркам в тыл.