Герой Рима

Джексон Дуглас

Глава XIII

Гвлим мог видеть только несколько лиц в отблесках огня, но он знал, что за ними сотни других сидели на сырой лиственной почве, слушая его слова. Это были старейшины северных племен катувеллаунов, по крайней мере, те, кому, как он думал, можно доверять, и он собрал их на этой лесной поляне, чтобы они поняли, что они не одни. Это было самое опасное время, время, когда ему приходилось убеждать сомневающихся и робких. Теперь они могли видеть, что их было много, что они были сильны, что они были частью великого движения.

Но посещение собрания на лесной поляне ночью не означало, что

человек возьмет свое копье и пойдет против своих угнетателей. У них, конечно, было мужество, и они ненавидели, но иногда требовалось нечто большее, и ему нужно было знать, что, когда он пойдет дальше, они вернутся в свои дома и откроют секретные печи и мастерские, которые помогут им перевооружить свои племена.

— Когда-то это была священная роща, — сказал он мягким, но достаточно сильным голосом, чтобы его мог отчетливо услышать каждый из присутствующих. — Римляне срубили дубы, которые росли здесь сто лет, и вырезали стражей, так что их кровь пропитала землю, на которой мы сидим. Но эта кровь не пропала даром, — он указал на кольцо маленьких саженцев, которым едва исполнился год, — ибо роща была заново засажена, и однажды здесь будут возобновлены обряды. Однажды боги вернутся в свой законный дом.

Он сделал паузу, чтобы дать им возможность обдумать его слова. Он знал, что некоторые обряды, о которых он говорил, не пользовались всеобщей любовью. Иногда было необходимо отправить гонца к богам, чтобы призыв был услышан и понят. Обычно вестником был пленник или раб, но в случае крайней необходимости боги принимали только более ценного кандидата: первенца вождя или любимую дочь.

— Но боги вернутся только тогда, когда убедятся, что вы их не покинули их. Что вы сделали, когда пришли римляне со своими топорами и мечами? Он позволил своим ястребиным глазам скользнуть по людям во внутреннем круге, а затем по темноте за ними, так что каждый стал центром его слов и почувствовал стыд, который они вызывали. — Вы воевали или послали своих сыновей воевать? Стояли ли вы и говорили: это священная земля Тараниса и Тевтата, Эсуса и Эпоны? Нет, вы не сделали этого, потому что вы все еще живы. И все же, хоть вы и подвели их, боги не оставили вас. Послание, которое я приношу, таково. Приготовьтесь: ибо время освобождения уже близко. Рука: ибо сила — единственное послание, которое понимают римляне. Подождите: только тогда, когда боги пошлют свой знак, настанет время».

И спросили: какой будет знак?

И он ответил: гнев Андрасты.

Глава XIV

За пять дней до праздника Армилюстриум, когда его солдаты должны были провести ежегодную церемонию очищения своего оружия, Валерий получил неожиданный вызов от префекта лагеря гарнизона Лондиниума. Формально он оставался под командованием Двадцатого легиона, и префект кастрорум не имел власти ни над ним, ни над его войсками. Но на самом деле он знал, что поскольку губернатор, был погружен в подготовку к весенней кампании, этот человек был фактически командующим юго-востоком. У него на мгновение возникла паника, из-за того, что его немедленно отправят домой, но он быстро понял, что приказ пришел бы простой отправкой.

Он приготовился к немедленному отъезду, но передумал. У него было несколько причин для поездки. Он совершил короткую прогулку до кабинета Лукулла.

— Мне жаль, что вам доставили неудобства.

Лукулл оторвал взгляд от свитка, который изучал, и посмотрел на молодого трибуна. На какое-то неосторожное мгновение его лицо ничего не выражало, прежде чем на нем автоматически появилась застывшая улыбка, которую он носил, как будто она была частью униформы.

— Наоборот, — весело сказал он. — Это я прошу прощения за то, что был таким плохим хозяином. Вам повезло, что у вас не было устриц.

Их продержали на день дольше, чем было нужно им – или мне. На спине моего слуги теперь есть шрамы, чтобы это больше не повторилось. С вашей стороны было любезно прийти сюда, чтобы справится о моем здоровье. — В последнем предложении был слабый намек на вопрос.

— Вы были очень добры ко мне, — уклончиво сказал Валерий. — Но это была не единственная причина моего визита. Завтра я должен уехать в Лондиниум, и у меня есть просьба. Часть моих припасов – инженерное оборудование – не прибыла. Я мог бы послать письмо, но это привело бы лишь к увеличению бумажной волокиты. Можно ли нанять еще один из ваших фургонов? Я знаю, что это короткий срок, но я бы с радостью заплатил больше.

— Тьфу! Не говорите мне о премиях, — бушевал маленький триновант. — Для моего друга Валерия есть только скидки. Я дам вам его за половину его стоимости, хотя, конечно, вы должны предоставить подтверждение полной суммы. Ваши римские ревизоры… — Он торжественно покачал головой, словно визит ревизора был подобен появлению первого очага чумы.

Валерий неохотно согласился на то, что, как он знал, было мошенничеством с налогами, и договорился, чтобы Лунарис забрал фургон, прежде чем перевести разговор на истинную тему своего визита. — Вы очень великодушно пригласили меня поохотиться на вашей земле. В то время я был занят, но для меня будет честью воспользоваться вашим предложением, когда это будет удобно.

Улыбка Лукулла заметно преобразилась из лжи в правду, он обошел стол и хлопнул Валерия по спине. — Замечательно! Сообщите, когда принесете лопаты. Я обещал вам хорошую охоту, и вы ее получите. В дальнем лесу есть кабан, который перекапывает мои поля. Мой слуга говорит, что он такой же большой, как пони. Если он такой большой, то может накормить пятьдесят человек. Мы зажарим его на вертеле как раз к Самайну и будем пировать до восхода солнца. Я помню…

Он все еще хвастался зверями, которых завалил, когда Валерий ушел десять минут спустя, но молодой римлянин мог думать только об одном. Он снова увидит Мейв. На обратном пути к лагерю он почувствовал, как кто-то шагает рядом с ним, и, повернувшись, увидел рядом с собой Петрония.

— Фалько сказал мне, что вы ведете дела с нашим ручным бриттом. Надеюсь, он вас не обманывает? — Слова сопровождались улыбкой, которая наводила на мысль, что они были сказаны в шутку, но Валерий чувствовал себя пухлой форелью, которую искушает болтающийся червяк. Где-то в предложении был колючий крючок.

— Уверен квестор не допустил бы такого? — осторожно ответил он. — В любом случае, Фалько сказал мне, что вы также ведете дела с Лукуллом. — Фалько лишь намекнул, но Петроний был не единственным, кто мог попасться на удочку.

— У нас есть договоренность, — беззаботно признал адвокат. — От кельтов есть определенная польза, и мы должны, по крайней мере, делать вид, что мы пытаемся найти общий язык с туземцами. А если я выиграю, то не в еще большей ли степени выиграет и Колония? — Хвастовство озадачило Валерия, и это отразилось на его лице. Петроний рассмеялся. — Вы не слышали? Бедный Лукулл. Он говорит гораздо больше, чем ему нужно. Откуда мне еще знать, что думают и планируют кельты отсюда до реки Абус, кто доволен своей участью, а кто нет?

Валерий ускорил шаг. Ясно, что Колония была частью огромной военной и гражданской шпионской сети, охватывавшей юг Британии. Одна из причин, по которой Паулин чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы атаковать друидов на Моне, заключалась в том, что его начальники шпионской сети заверили его, что за его спиной не существует никакой опасности. В любом случае, как бы Империя решала, кого облагать налогом и в каком размере, если бы она до последнего яйца и до малейшего бушеля ячменя не знала, чего стоят британские вожди. Он очень сомневался, что Петроний был вдохновителем разведки, как он, казалось, хотел, чтобы он думал, но от квестора было трудно избавиться.