Герой со станции Фридрихштрассе
Шрифт:
— Спасибо, — тихо сказала она. — У тебя есть чем позавтракать?
— Нет, но я что-нибудь найду, не волнуйся.
— Доброй ночи, пап.
— Доброй ночи.
Когда Натали уехала, Хартунг сел на скрипучую кровать и включил телевизор. Сейчас он бы с удовольствием выпил пива, но здесь не было минибара. По телевизору шел документальный фильм о нашествии волков в Бранденбурге и Саксонии. Жители запада, вероятно, опять будут говорить, что такое возможно только на востоке, подумал Хартунг. Нацисты и волки — вот это сочетание. В фильме показали овчарню
В дверь постучали. Хартунг открыл и увидел перед собой крупного мужчину.
— Михаэль Хартунг? — спросил мужчина.
— Да, — ответил Хартунг.
В руке у мужчины что-то блеснуло, Хартунг почувствовал укол в живот, и тут же ладонь незнакомца закрыла ему рот. Гостиничный номер вдруг стал светлее. Хартунг хотел закричать, но не мог выдавить ни звука. Пол зашатался, комната поплыла, и стало темно.
Очнувшись, Хартунг обнаружил, что лежит на кровати, его рот заклеен, а руки связаны за спиной. Перед ним сидел мужчина и смотрел телевизор. Он улыбнулся, когда Хартунг открыл глаза.
— Ну как вздремнул?
Хартунг ответил бы, вот только рот был намертво заклеен.
— А теперь, дружочек, слушай меня внимательно! Один наш общий знакомый очень хочет, чтобы ты выступил с речью. Должно быть, это крайне важная речь. Понимаешь, о чем я?
Хартунг кивнул.
— Хорошо. Похоже, нашему знакомому ты очень нравишься, потому что иначе не досчитался бы уже как минимум одного пальца. Лично я думаю, что ты не заслужил такого хорошего отношения. К тому же отрубать пальцы мне очень нравится, особенно когда нож доходит до кости. И знаешь что? У меня отменный нож. Рубит кости, как куриные крылышки. Но, увы, наш знакомый сказал, что ты парень неглупый и предупреждения будет достаточно.
Хартунг снова кивнул. Он увидел, как мужчина заносит кулак, и почувствовал пронзительную боль в боку, от которой на несколько секунд перехватило дыхание.
— Это твоя почка — поболит пару дней, потому что разорвалась. Операция не потребуется, само срастется, просто боль будет адская. Я понятно объясняю?
Хартунг кивнул и почувствовал следующий удар, на этот раз в живот. От сильной боли он выгнулся, в глазах резко потемнело. Когда он очнулся во второй раз, во рту был привкус крови, а в животе горело так, будто в него воткнули нож.
— А это был хук в печень, — сказал мужчина. — Ты наверняка слышал о таком — относительно бокса, например. Сразу вырубает, а еще чертовски больно, после такого неделю не сможешь полноценно вдохнуть. Но это ничего, правда? Не обязательно же все время делать полный вдох?
Хартунг кивнул.
— Молодец, — сказал мужчина и склонился над Хартунгом. — А теперь к делу. Полагаю, мы договорились: ты сделаешь все, что попросит наш общий знакомый?
Хартунг
— И не выболтаешь того, что может навредить нашему знакомому?
Хартунг кивнул.
— И ты понимаешь, что, если мне придется за тобой вернуться, ты труп?
Хартунг кивнул.
— И я найду тебя, где бы ты ни был. Это ты тоже понимаешь?
Хартунг кивнул.
— Кстати, у твоей дочери очень симпатичный деревянный домик там, на холме. При случае я бы взглянул на него поближе.
Хартунг жалобно застонал.
— Ладно, думаю, мы оба молодцы и достигли взаимопонимания. Сейчас я сделаю тебе еще один укольчик, ты уснешь, я освобожу тебя, а когда проснешься, все снова будет как прежде… Если не считать жуткой боли, но за все нужно платить, верно?
Из последних сил Хартунг кивнул, почувствовал, как игла вошла в живот, все поплыло и потемнело.
31
В голове у Хартунга шумело, поэтому он не сразу сообразил, что шум исходит из-за двери. Он повернулся на спину, жгучая боль пронзила внутренности. Не двигайся, подумал Хартунг. Не двигайся. Он попытался открыть рот: язык ощущался шершавой сухой тряпкой. Хартунг смог выдавить из себя только жалобный стон.
— Папа! Папа! — раздался из-за двери голос Натали.
Ответить не получалось. Он аккуратно перевернулся на бок, размышляя, как бы встать, причинив себе поменьше боли. Но стоило ему немного приподняться, как ужасная боль вернулась. Плевать, подумал Хартунг и, опираясь на руки, со стоном встал. Голова закружилась, голос Натали вдруг зазвучал будто издалека. Она ушла? Хартунг сполз на пол и, лежа на спине и отталкиваясь ногами, стал продвигаться к двери. Добравшись, он медленно встал.
— Папа, ты тут? — крикнула Натали.
Он нажал на ручку и осторожно открыл дверь. Дочь с пакетом булочек в руках в ужасе смотрела на него.
— Папа, что случилось? — воскликнула Натали.
Но Хартунг по-прежнему не мог выдавить из себя ничего, кроме кряхтения.
— Мне вызвать врача? — спросила Натали.
Хартунг помотал головой, поковылял обратно и лег на кровать, постанывая от боли. Натали поднесла к его рту стакан воды, он выпил маленькими глотками. Стало легче, теперь он мог шевелить языком, а в горле больше не было ощущения песка.
— Можешь купить обезболивающее? — прохрипел Хартунг.
— Да, конечно, но что произошло, пап?
— Я все объясню, но сначала мне надо прийти в себя.
— Ладно, — сказала Натали, — я скоро вернусь. Уверен, что тебя можно оставить одного?
Хартунг кивнул и закрыл глаза. В голове, словно в густом тумане, начали проявляться первые мысли. Должен ли он рассказать Натали о случившемся? Или этим он подвергнет ее опасности?
Наверное, он задремал. Когда Натали коснулась его плеча, Хартунг подскочил и со сдавленным стоном упал обратно. Натали положила ему в рот две таблетки и приставила стакан воды. Сделав глоток, Хартунг остановился в изнеможении.