Герой Веков
Шрифт:
14
Призрак теперь жег олово постоянно.
Оно сгорало медленнее других металлов, потому добыть его в нужных для алломантии объемах было нетрудно.
Кельсер возвестил, что скаа не должны бояться тумана, но лишь немногие отваживались выходить из дома по ночам. И неудивительно: темный и вездесущий, игривый и загадочный, этот туман был куда гуще обычного. Он клубился, образуя многообразные узоры, реки и берега, и его волны
Призрак же спокойно шел по тихой ночной улице, и звезды, словно миллионы маленьких солнц, светили для него сквозь туман. Молодой человек не сразу понял, почему туман вдруг ослабел и сделался прозрачным. Но потом догадался, что все дело в его собственном восприятии. Призрака не раз предупреждали, что постоянно жечь олово опасно, что можно стать зависимым от металла. И тем не менее молодой человек жег его без остановки уже целый год, и его чувства обострились до пределов, непостижимых для обычных алломантов.
Так было нужно ради блага жителей Урто.
Все началось после смерти Колченога. Призрака мучила совесть: ведь он покинул Лютадель и, по существу, бросил дядю умирать. Осознавать это было очень больно, и первые несколько недель молодой человек жег металл в качестве наказания — чтобы еще острее чувствовать боль.
Потом ощутил перемены и встревожился. Но все вокруг только и говорили, как старается Вин. Она мало спала, использовала пьютер, чтобы сохранять бодрость и внимательность. Призрак понятия не имел, как это работало, — он был не рожденным туманом, а всего лишь ищейкой и мог жечь только олово, — но решил, что если горение одного металла способно дать ему какое-то преимущество, надо это использовать. Потому что требовались любые преимущества, какие только можно было получить.
Звездный свет превратился для него в дневной. С рассветом Призраку приходилось завязывать глаза. Его кожа стала столь чувствительной, что каждый камешек на дороге, каждая трещина, каждая зазубрина на камне, словно ножи, вонзались в подошвы. Приходилось носить теплый плащ, потому что прохладный весенний воздух казался слишком холодным.
Однако Призрак считал, что мелкие неудобства были малой ценой, которую пришлось заплатить ради того, чтобы стать… тем, кем он стал. Двигаясь по улице, молодой человек слышал, как за стенами домов ворочаются в своих кроватях люди. Мог ощутить, как на расстоянии нескольких ярдов кто-то сделал шаг. Ночное же зрение стало поистине непревзойденным.
Призрак привык воспринимать себя самым незначительным в отряде Кельсера — просто мальчишкой, который бегал с поручениями или стоял на страже, пока остальные строили планы. Нет, он не обижался. Из-за уличного жаргона молодого человека никто толком не понимал, да и в шайку он попал не по решению Кельсера, а потому, что был племянником Колченога.
Двигаясь по залитой ярким светом улице, Призрак со вздохом сунул руки в карманы. Наверно, никто бы не поверил, но он чувствовал каждое волокно, из переплетения которых состояла ткань.
Происходящее становилось опасным: туман задерживался с наступлением дня, земля то и дело вздрагивала, как вздрагивает спящий человек, которому снится кошмарный сон. Однако Призрак больше всего беспокоился о том, что наступает время, когда от него снова не будет никакой пользы. Тогда, чуть больше года назад, молодой человек сбежал из города не только из страха, а еще и потому, что прекрасно осознавал, насколько беспомощен: он все равно ничего не смог бы сделать во время осады.
Ужасно снова оказаться в подобном положении. Поэтому,
Оказавшись на большом перекрестке, молодой человек огляделся по сторонам. Пересекающиеся улицы были видны ясно, как днем.
«Я не рожденный туманом и не император, но я тоже кое-что могу. Я стал другим. Кельсер бы мною гордился.
Возможно, хотя бы на этот раз я сумею помочь».
Вокруг было тихо. Призрак осторожно двинулся по улице, ведущей на север. Иногда представлялось странным, что он крадется при свете дня. Впрочем, это другие вряд ли смогли бы что-то разглядеть при свете звезд. Лишь алломантам олово позволяло видеть сквозь туман, а зрение Призрака теперь стало куда более острым, чем раньше. Так же как и слух.
Патруль он услышал задолго до того, как увидел. Как можно было не услышать бряцание оружия и топот шагов по мостовой? Молодой человек застыл, прижавшись спиной к земляной стене улицы, и стал ждать.
Патрульные несли факел. Для чувствительных глаз Призрака он был подобен пламенеющему, ослепительно-яркому маяку. Да и стражникам служил, скорее, помехой: свет отражался от тумана и заключал их в маленький мерцающий кокон, не давая возможности ничего разглядеть вокруг.
Призрак замер. Патрульные протопали мимо на расстоянии всего несколько футов и ничего не заметили. Было что-то… воодушевляющее в том, чтобы наблюдать, оставаясь одновременно полностью беззащитным и абсолютно невидимым. Зачем только новое правительство Урто вообще организовало эти патрули? Оказавшиеся у власти скаа почти ничего не знали о тумане.
Когда стражники, унося с собой полыхающий факел, исчезли за углом, Призрак осторожно двинулся дальше. Этой ночью Гражданин должен был встретиться со своими помощниками — если его планы, конечно, не изменились. Призрак намеревался подслушать их беседу.
Ни один город не мог сравниться размерами с Лютаделью, но Урто — родовое гнездо семейства Венчер — даже сейчас выглядел грандиознее остальных. Упадок начался еще до гибели Вседержителя. Раньше город пересекало множество каналов. Однако некоторое время назад они пересохли, превратившись в глубокие пыльные рвы, которые заполнялись грязью во время дождя. Местные жители так и не смогли внятно и логично объяснить, отчего вдруг опустели каналы: одни винили землетрясения, другие — засухи. Факты, однако, говорили сами за себя: за сто лет, минувших с той поры, как ушла вода из каналов, никто не нашел способа, позволившего снова наполнить их без лишних затрат. Опустевшие русла превратились в улицы.
Та, по которой шел сейчас Призрак, была достаточно широкой, чтобы когда-то по ней могли проходить даже крупные баржи. По обеим сторонам возвышались десятифутовые стены — над ними громоздились дома, выстроенные вдоль берегов канала. Наверх вели многочисленные лестницы — иногда каменные и с перилами. Впрочем, набережными мало кто пользовался: нижние улицы, как их называли горожане, давно стали делом привычным.
Ощутив запах дыма, Призрак поднял голову и увидел в ряду домов просвет. Похоже, недавно здесь сожгли до основания одно из зданий. Впрочем, обоняние Призрака, как и остальные чувства, возросло стократно, и он мог почувствовать запах, оставшийся со времени пожаров, случившихся сразу после смерти Страффа Венчера. И все-таки этот запах казался слишком сильным. Слишком свежим.