Герой Веков
Шрифт:
Эленд выглядел обеспокоенным.
— Что? — спросила Вин.
— Это неправильно, — сказал он. — Очень неправильно.
— Обычный статистический хаос нарушен, — подтвердил Нурден. — Не должно быть таких точных цифр: должна существовать кривая вероятностей, и в маленьких группах людей ожидаемые результаты должны быть наименее точными.
— В самом крайнем случае, — продолжал рассуждать Эленд, — болезнь должна по-разному воздействовать на пожилых и на здоровых.
— Отчасти так оно и есть, — кивнул Нурден, принимая от помощника новый лист с расчетами. — Смерти происходят именно так, как мы
— Проверь это, Нурден, — поднявшись, Эленд взмахом руки указал на журнал. — Опроси людей, убедись, что Разрушитель не исправляет цифры, и узнай, сохраняется ли эта закономерность. Мы не можем делать выводы по четырем-пяти примерам. Все это может оказаться одним громадным совпадением.
— Да, ваше величество. — Нурден выглядел слегка потрясенным. — Но… если это не совпадение? Что это означает?
— Не знаю, — признался Эленд.
«Это означает, что существуют последствия, — подумала Вин. — Существуют законы, о которых мы можем только догадываться.
Шестнадцать процентов. Почему шестнадцать?»
Удивительную силу первых алломантов объяснили найденные возле Источника металлические крупицы: это они превращали людей в рожденных туманом. Первые рожденные туманом были такими, каким стал Эленд Венчер, но их способности, передаваемые в знатных семьях из поколения в поколение, с каждым разом немного ослабевали.
Вседержитель являлся одним из этих древних алломантов, и потому его сила осталась чистой, не искаженной ни временем, ни передачей по наследству. Вот почему он казался таким могущественным по сравнению с другими рожденными туманом. Хотя стоит признать, что способность смешивать ферухимию и алломантию породила многие из его самых эффектных достижений. И все-таки главным из его «божественных» качеств — неимоверной алломантической силой — на самом деле обладал каждый из девяти первых алломантов.
22
С кружкой горячего чая в руках Сэйзед сидел в бывшей караульной, а теперь в одном из лучших домов Ям Хатсина. Напротив, рядом с маленькой жаровней, расположились старейшины Терриса. На следующий день Сэйзеду предстояло отправиться в путь, чтобы догнать Гораделя и Бриза, которые уже наверняка выступили в Урто.
Солнечный свет тускнел. За окном собирался туман. Темную землю покрывали десятки глубоких ям и трещин; правда, их едва можно было разглядеть с того места, где находился Сэйзед. Каждую такую трещину террисийцы огородили забором. Всего лишь несколько лет назад — до того, как Кельсер покончил с атиумными кристаллами, — людей заставляли заползать в эти трещины, выискивая маленькие жеоды, в центре которых прятались зернышки атиума.
Раба, не отыскавшего за неделю хотя бы одну жеоду, ждала казнь. Под землей наверняка оставались сотни, если не тысячи тел
«Каким ужасным было это место», — отворачиваясь от окна, подумал Сэйзед.
Молодая террисийка закрыла ставни. На столе перед хранителем лежало несколько журналов, которые содержали сведения о ресурсах, тратах и потребностях террисийского народа.
— Кажется, я говорил, что эти цифры надо хранить на металле, — сказал Сэйзед.
— Да, господин Главный хранитель. Мы копируем самое важное на металлические листы каждый вечер, а потом по этим листам сверяем журналы, чтобы убедиться, что ничего не изменилось.
— Это правильно. — Сэйзед взял первый попавшийся журнал. — А что с санитарией? Вы сделали то, о чем я говорил в прошлый раз?
— Да, господин Главный хранитель, как вы и приказывали, мы обустроили больше уборных, хотя в них нет необходимости.
— К нам могут прийти беженцы, — пояснил Сэйзед. — Но, я умоляю, это всего лишь предложения, а не приказы. Я вами не управляю.
Старейшины обменялись взглядами. Сэйзед успел переделать с ними вместе много дел, что позволило отвлечься от собственных грустных мыслей. Он убедился, что припасов достаточно, что есть возможность обмениваться сообщениями с Пенродом в Лютадели и что все споры между террисийцами по-прежнему разрешаются по правилам.
— Господин Главный хранитель, а как долго вы здесь пробудете?
— Боюсь, мне придется уйти утром. Я просто хотел вас проведать. Время сейчас трудное, и я боялся, что Лютадель про вас забудет.
— С нами все хорошо, господин Главный хранитель, — успокоил самый молодой из присутствующих.
То, что остальные были явно старше и мудрее Сэйзеда, но при этом подчинялись ему, казалось Главному хранителю, как его называли, неправильным.
— Вы не передумаете, господин Главный хранитель? У нас достаточно пропитания, земля нам не нужна. Нам не хватает только правителя.
— Террисийцы достаточно долго были несвободны, — возразил Сэйзед. — Не нужен вам новый тиран.
— Не тиран, — не согласились с ним. — Один из нас.
— Вседержитель тоже был одним из нас, — напомнил Сэйзед.
Собравшиеся опустили головы. То, что Вседержитель, как выяснилось, был из террисийцев, стало позором для всего народа.
— Кто-то должен направлять нас, — упрямо повторил один из старейшин. — Даже при Вседержителе мы подчинялись Синоду хранителей.
Синод хранителей являлся тайной организацией, состоявшей из собратьев Сэйзеда. Они руководили народом Терриса на протяжении веков, незаметно оберегая ферухимию, которую Вседержитель стремился уничтожить, отсекая пораженные ею наследственные линии.
— Господин Главный хранитель, — подал голос Ведлью, самый старший из всех.
— Да, мастер Ведлью?
— Вы не носите медную метапамять.
Сэйзед опустил глаза. Он и не сообразил, что отсутствие металлических наручей будет заметным под его одеждой.
— Они в моем мешке.
— Мне это кажется странным, — сказал Ведлью. — Вы столь усердно трудились во времена Вседержителя, носили метапамять тайно, хоть это и было опасно. А теперь, когда можно больше не прятаться, прячете ее в мешке.