Герой жестокого романа
Шрифт:
– Ты прости, Ксения, но я изучил содержимое твоей сумочки, – заявил Петр Петрович.
Багаев встал и извлек из-за тумбы стоявшую на полу сумку, которую я бросила при входе в дом.
– Ой, простите! – закрыла я рукой рот, вспомнив о лежащей там фотографии Иры и почти обнаженного Багаева.
– Твоя мама никогда не стала бы делать ничего подобного. И я не имею в виду брать фотографию без спроса. Затевать расследование, как ты. И, кстати, успешно его провела. Должен признать. А кислота в пузырьке для духов? Это серная? А отмычка? Кем ты стала, Ксения? – Багаев
– Я – ваша дочь? – тут же спросила я.
– К сожалению, нет. Я очень хотел бы, чтобы ты была ею. Так похожая на свою маму – и такая, как есть. Нет, Ксения, ты не моя дочь.
Я ждала продолжения. Скажет мне сам или нет? Что ему поведала в ту злополучную ночь моя мама?
Багаев понял, что я хочу спросить.
Но, как он уже мне говорил, тогда мама взяла с него лишь обещание, что он никогда не сделает мне ничего плохого.
– Я считаю своим долгом позаботиться о тебе, Ксения. И сделаю все, что в моих силах. Ты можешь обращаться ко мне по любому поводу.
– Глеб – ваш сын?
На лице Багаева изобразилось полнейшее удивление.
– Ты и это успела выяснить? Он же не говорил тебе! И фотографий его тут нет! – Он кивнул на секретер.
Я таинственно улыбнулась.
– Мой, – кивнул Багаев. – Он – хороший парень, Ксения. Я говорю это не только потому, что это мой сын. Да, я признаю, что хотел бы видеть тебя и его вместе… Ты подумай, а? Съезди к нему в больницу. Познакомься поближе. Попробуй. Ради… светлой памяти твоей мамы. Хотя бы ради того, что было между нею и мной.
Я кивнула.
Но масса вопросов остались еще нерешенными.
Во-первых, меня все-таки интересовало, кто же на самом деле мой отец. Багаев считал, что это все-таки скорее всего Владислав Николаевич. Я должна встретиться с ним и прямо задать ему этот вопрос. Что сказала ему мама? Может, неправду в приливе ненависти? Раз я родилась в законном браке, через полтора года после свадьбы, то, скорее всего, от законного мужа моей мамы.
– Твоя мама была порядочной женщиной. Я не представляю, чтобы она одновременно спала с двумя мужчинами. Она приняла предложение Колобова только после того, как я сел в тюрьму. Надолго сел. Ее родители, твои бабушка с дедушкой, конечно, надавили. А Владислав Николаевич всегда был глубоко положительным товарищем – на поверхности. – Багаев скривился.
Я молча кивнула. Значит, предстоит пренеприятнейший разговор с отцом, но я именно так думала о нем до сих пор. Когда он отойдет? И будет ли в состоянии со мной разговаривать? Но я подожду. Если столько лет ничего не знала, потерплю еще немного. Если, конечно, он сможет сказать мне что-то конкретное.
А Багаев продолжал говорить со мной о событиях последнего времени и заодно промывать мне мозги.
– Сашку, скорее всего, больше не увидишь, – сообщил Петр Петрович.
– Это после того, как он выяснил, что мы с вами – не родственники? – ухмыльнулась я.
– Все-то ты знаешь, – покачал головой Багаев. – Да, Сашенька – подарок еще тот. Ты бы, кстати, его арсенальчик из своей квартиры выбросила.
Я кивнула, сообщив, что отдала ключи «воскресшему» дяде Лене. Про Леонида Тарасовича Багаеву сегодня рассказал Иса. Меня, конечно, интересовало, что будет дальше с ночными клубами.
– Не забивай себе голову, Ксения, – резко ответил Багаев, потом немного смягчил тон. – Ты будешь работать на пару со своим дядей Леней. Учиться под его руководством. «Сфинкс» будет готов недели через две. Вот и начнешь. Готовься и настраивайся. Пока отдыхай. Эту тему закрыли.
Я поняла, что лучше мне больше не лезть в вопросы распределения власти и собственности, разберутся без моего участия, я просто буду работать и осваивать этот вид бизнеса. Чего я и хотела.
Но меня интересовал еще один вопрос.
И я спросила Багаева про Иру.
Он долго вертел в руках ее фотографию, потом уточнил, что мне известно. Я честно рассказала, не беспокоясь сейчас о том, что я ее предаю. Сказала и о том, что узнала от дяди Лени о появлении Иры в «Сфинксе».
Багаев налил нам еще коньяка, опять долго смотрел в рюмку.
– Вы знаете, кто ее убил? – тихо спросила я.
– Зачем тебе это?
– Но почему? За что?
– Она слишком много знала, Ксения, – вздохнул Багаев. – И лучше бы, если бы ты знала поменьше.
Я замолчала, прокручивая в голове возможные варианты развития событий. Ира. Колобов. Петр Петрович. Сашка. В ту ночь в клуб пришел Сашка с каким-то приятелем. Проверить, кто там отдыхает. Увез меня. Из машины звонил Петру Петровичу. Или Петр Петрович ему. Пожалуй, Петр Петрович Сашке. А Сашка сказал, что ему некогда разговаривать. И что он не один.
– «Сфинкс» взорвала Ира? – ударило мне в голову.
– Я сказал бы… что она принимала в этом участие, – Петр Петрович помолчал и добавил: – Клуб взорвал Сашка. Неужели ты этого до сих пор не поняла? Со всем остальным-то ты разобралась.
Я смотрела на Багаева широко раскрытыми глазами. Теперь мне казалось, что я не разобралась ни с чем. Хотя я ведь с самого начала думала, что это дело рук милого друга… А потом я стала узнавать все новую и новую информацию. В результате заподозрила отца, Багаева, даже Иру.
Мой собеседник тем временем пустился в объяснения.
Петр Петрович договорился с Владиславом Николаевичем. Но еще Петр Петрович попросил Сашку кое в чем помочь – как и много раз раньше.
– С Равилем Байрамгалиным? – уточнила я.
На лице Багаева появилась недовольная мина, но он тем не менее кивнул. Сашка помог. И взорвал не только Равиля, но и себе решил отхватить проценты, оставленные Багаевым Колобову. Условия уничтожения Равиля не оговаривались – все оставлялось на усмотрение Сашки. А ему всегда было плевать, сколько невинных людей отправится на тот свет вместе с «клиентом». Главное, чтобы заказ был выполнен. Каратист своей репутацией дорожит. Взорвать Равиля с клубом было проще всего. Ну и заодно напакостить Петру Петровичу, сделав невинные глаза: а я-то откуда знаю, что клуб вам переходит? В особенности если Равиль туда регулярно заезжает.