Гибель Марса
Шрифт:
– - Нет, так дело не пойдет!
– понял комиссар Ё-моё.
– Ты просто напьешься и уснешь.
– - Зато ничего не почувствую, -- признался я и посмотрел на Виктора Ханыкова.
И все тоже на него посмотрели -- ему можно было только позавидовать: он спал, как пожарник, раздувая щеки. Руки его покоились на животе.
– - Я давно не сплю, -- улыбаясь, открыл глаза Виктор Ханыков.
– - Хочешь выпить?
– спросил я и вопросительно посмотрел на комиссара Ё-моё.
– - Хочу, -- он сел
– А в чем сыр бор?
– - Ладно, пейте, -- комиссар Ё-моё с беспокойством взглянул на часы.
– Осталось десять минут.
– - Подумаешь, -- сказал Виктор Ханыков и сразу влил полбутылки себе в горло.
– Жаль закуски нет, -- намекнул он.
– - Хорошо, сейчас принесу закуску, -- терпеливо, как психиатр, сказал комиссар Ё-моё.
Похоже, он впал в тихое отчаяние.
– - И еще чего-нибудь захватите, -- попросил я, щелкнув по горлу.
Не знаю, услышал он мое пожелание или нет. Когда я оглянулся, то бутылка уже была пустой. Ее содержимое одним махом допил Сорок пятый юмон.
– - Ну ты даешь!
– изумился я.
– Юмоны же не пьют?!
– - Не пили, -- согласился он.
– Ё-моё!
Мы смеялись долго-долго, до коликов в желудке. Даже юмон катался по полу, хотя с юмором у него, я уверен до сих пор, не все в порядке.
На этот раз комиссар Ё-моё вернулся быстрее прежнего. Он принес бутылку конька и бутылку водки. Из закуски - открытую банку соленых огурцов и круг жареной колбасы.
– - Так в чем сыр бор?
– оживился Виктор Ханыков, ломая колбасу.
– - В бомбе! Нам осталось жить, -- я посмотрел на часы, -- ровно семь минут, плюс минус тридцать секунд.
– - У нас куча времени!
– - обрадовался он.
Комиссар заскрипел зубами. Он определенно пожалел, что связался с нами кретинами.
За две минуты мы выпили весь наркоз и съели всю закуску. Виктор Ханыков даже употребил рассол из банки.
– - Надо было оставить опохмелиться, -- заметил я.
– - Козлы!
– выругался комиссар Ё-моё.
Он упал на койку и обхватил голову руками. Он мог воспользоваться своим пистолетом, но даже не притронулся к нему, понимая, что все кончено.
– - Опохмеляться надо не так!
– - заявил юмон.
– - Будешь меня еще учить?!
– воскликнул Виктор Ханыков, входя в раж.
– У меня знаешь какой стаж по этому самому делу?!
– - Какой?
– делая еще более глупое лицо, спросил юмон.
– - Три года!
– - Ерунда!
– уверенно заявил Сорок пятый.
– Вот у меня...
– - Так!
– вскочил комиссар Ё-моё.
– Я вас сейчас всех убью!
Он выхватил свой пистолет. Черт! Я как-то о нем совсем забыл. Комиссар Ё-моё передернул затвор и выстрелил. В последний момент я успел уклониться. Пуля просвистела рядом с ухом, и я оглох на одно ухо.
Сорок пятый поднял его и, брезгливо держа двумя пальцами, отнес в туалет. Потом вернулся и спросил:
– - А почему мы не взрываемся?
– - Да, почему?
– удивился я и отпустил комиссара Ё-моё.
Он сел и ошалело посмотрел вначале на часы в каюте, потом на свои ручные.
– - Ничего не понял...
– - признался он.
– - А чего здесь понимать, -- беспечно хмыкнул Виктор Ханыков.
– Значит, не было взрыва.
– - Но я сам видел бомбу...
– - растерялся комиссар Ё-моё.
– - Да, бомба настоящая, -- со всей определенностью заверил я юмона и Виктора Ханыкова.
– - Комиссару можно верить. Он специалист в этой области.
– - Ничего не понял, -- подтвердил комиссар Ё-моё.
– Бомба есть. Взрыва нет.
– - Ну так радуйтесь!
– сказал я.
– - Жаль наркоз кончился, -- вздохнул Виктор Ханыков, выжимая из бутылок последние капли алкоголя в пластмассовый стаканчик.
– - Я больше не пойду, -- объявил комиссар Ё-моё.
– - Почему?
– спросили мы хором.
– - Потому что... потому что... Я не знаю...
– - ответил он беспомощно.
– - Это другое дело, -- очень серьезно произнес Сорок пятый.
– - Что будем делать?
– спросил я.
– Скучно стало.
– - Дело в том, что мы очень быстро выпили водку, -- сказал Сорок пятый.
– - Объяснил!
– усмехнулся Виктор Ханыков.
– - Пойду хоть бабу приведу. Здесь женщины есть?
– - Есть, -- как-то совсем тупо произнес комиссар Ё-моё.
– В соседней каюте.
– - Ну и отлично!
– - Комиссар, -- сказал я вполне трезвым голосом, -- вы знаете, что такое частная теория относительности?
– - Ну?..
– - вполне убедительно отозвался он.
– - Какая разница между московским временем и временем на этом звездолете?
– - Ну?..
– снова спросил он и невольно взглянул на каютные часы.
Часы показывали 17:40.
– - Семь минут, -- уточнил я.
– - Э...
– - неопределенно отозвался он.
– - Да-да-да...
– - сказал я.
– Нас уже не существует две минуты!
– - Ха-ха-ха!!!
– засмеялся он, но на всякий случай пощупал себя руками.
– Врешь!
– - Не верите, не надо, -- пожал я плечами.
– - Ты лучше давай напрягись!
– снова завел он старую песню, а то сейчас как рванет.