Гибель Византии
Шрифт:
— А еще он молочный брат своей госпожи, — лукаво ввернула Дария, семеня чуть сбоку от них. — Но надо сказать, что молоко кормилицы, сделав из госпожи красавицу, совсем не пошло на пользу ее сотрапезнику. Разница между ними видна даже слепому: если госпожа благоухает заморскими эссенциями, то тот, кто взрастился с ней вместе на одном молоке, весь до костей пропах лошадиным навозом.
Мужчины остановились так резко, что болтушка едва не наскочила на них.
— Попридержи язык, женщина, — грозно произнес Роман.
— Ты
Конюх тоже открыл было рот, но передумал, хотя суставы его сжатых в кулаки пальцев захрустели весьма отчетливо.
— Прости меня, мастер, — подобрав юбки, Дария присела в полупоклоне, сообразив, что на этот раз она действительно едва не переступила опасную черту. — Я не хотела злословить. Прости меня и ты, любезный Фома. Я никого не хотела обидеть. Я разболталась, это правда, но причиной тому — мое волнение: ведь не каждый же день случается сопровождать влюбленного на первое свидание.
— Фома, — после короткой паузы произнес Роман. — Похоже, ты с этой женщиной в близких отношениях. Почему бы тебе не приказать своей подружке заткнуться?
— Заткнись! — рявкнул ей Фома.
— Уже! — покорно согласилась служанка.
Проведя гостя по широкой, устланной коврами лестнице на второй этаж, конюх указал ему на чуть приоткрытую дверь в конце освещенного коридора.
— Там покои моей госпожи.
— Хорошо, ступай, — Роман сунул ему в руку несколько серебряных монет.
— Когда господин захочет покинуть нас, пусть он дернет пару раз за розовый шелковый шнурок, что протянут в покоях госпожи. Я приду и выведу его за ворота.
— А за воротами господина буду поджидать я, — подхватила Дария. — Я доведу мастера до самого его дома.
— Благодарю, — сдержанно произнес Роман. — Обратную дорогу я как-нибудь и сам найду.
Слегка кивнув им головой, он поправил меч на поясе, а точнее задвинул его поглубже за спину и решительно вздохнув, направился вдоль коридора к двери, откуда еле слышно доносился мелодичное пение струн.
Алевтина сидела на небольшом стульчике перед золоченной рамой арфы и, чтобы скрыть волнение, перебирала пальцами туго натянутые струны. Услышав шорох открывающейся двери, она вскочила и непроизвольно отступила на шаг.
— Добрый вечер, прекрасная Алевтина, — Роман согнулся в глубоком поклоне.
Девушка почувствовала, как краска заливает ей лицо и шею.
— Приветствую тебя, мастер, — еле произнесла она в ответ.
— Я не могу выразить свое счастье, видя тебя вновь…., - начал Роман.
— Я уступила твоим просьбам…., - перебила Алевтина и не решаясь взглянуть на него, отвела взгляд к окну. — Я не знаю, правильно ли поступила я, позволив тебе прийти сюда в этот час….
— Я настаивал на встрече потому, что давно и сильно люблю тебя, — энергично тряхнул головой Роман. — Дня не проходило, чтобы я не думал о тебе,
Она сжала руки и полуобернувшись, сделала два шага в сторону окна.
— Твои слова переходят грань приличия.
— Пусть так! Я молю о снисхождении за то, что не в силах сдержать себя в рамках условностей.
Он быстро пересек разделяющее их пространство и опустившись на одно колено, взял ее руки в свои.
— Мне трудно говорить — чувства переполняют меня. Много раз в своем воображении я представлял себе нашу встречу. Но вот этот час настал, а я не могу найти даже простых слов….
— Встань, — прошептала она, полуприкрыв веки.
Роман поднялся с колена, не выпуская ее рук.
— Ангел мой! — он наклонил к ней лицо. — Не прогоняй меня сегодня!
Она обхватила его голову руками и несмело прижалась губами к его лбу.
Не в силах более сдерживаться, он подхватил ее на руки и задыхаясь от пьянящего аромата ее волос, быстро понес ее к широкому, покрытому розовым шелковым покрывалом ложу. Там, осыпая поцелуями прильнувшее к его плечу лицо, торопливо, путаясь в крючках и застежках, принялся быстро и неумело высвобождать девушку из ее одежд.
— Благородная кровь — это всё-таки что-то да значит! — мечтательно протянула Дария, не отрывая глаз от щелки в стене, через которую легко можно было наблюдать за происходящим в соседней комнате.
— Какая любовь, какая страсть! Куда уж нам, с суконным-то рылом….
— Последнее время ты говоришь загадками, — обиженно произнес Фома, поглаживая рукой ее крутое бедро и придвигаясь поближе.
— Чем это простая кровь, наша кровь, — он специально выделил предпоследнее слово, — не по душе тебе?
— Только лишь тем, глупый, что простая она, — ответила девушка, оторвавшись от смотровой щели в стене и в упор насмешливо глядя на него. — Простая и жидкая. Вот посмотри….. Нет, лучше послушай! У твоей госпожи с ее кавалером любовь пошла уже по пятому кругу. Пять раз за один вечер! И по всему видать — до конца еще далеко. А у тебя? Ну? Сколько там получилось у тебя? Молчишь? Ну молчи, молчи….
Она вроде бы в шутку, но в то же время довольно сильно толкнула его в лоб. Фома едва не опрокинулся с кровати и удержался, лишь крепко ухватившись за край простыни.
— Я? А что я? — проворчал он с досадой, хотя и несколько смущенно. — Говорят тебе, я устал. Весь день возился с лошадьми. Чистил их, поил, давал овса. Думаешь, это так просто? Это тебе не тряпкой махать.
— С лошадьми? — едва не зашлась в хохоте Дария. — Ах да, чуть не забыла — ты же в них души не чаешь! Вот только зачем тебе я? Отправляйся в стойла к своим красоткам и люби их там, всех по очереди. Может тогда, среди них, ты почувствуешь себя мужчиной!